Агент презедента

Молча и без движения губ, Ланни репетировал, как он будет чувствовать себя, и что говорить, если Гесс скажет ему, что Труди мертва. И еще более сложная задача, как себя вести, если Гесс скажет, что она в концлагере, хотя это маловероятно. Это продолжалось на всем пути к большому зданию, над которым главенствовал заместитель фюрера и партийный фюрер. На пути в лифте. Весь путь через строжайше охраняемые коридоры и приёмные до места пребывания великого человека.

Гесс носил простую форму в виде коричневой рубашки. Вероятно, она была на нём накануне вечером. Он выглядел суровым и впечатляющим за своим большим столом для совещаний с несколькими телефонами и множеством кнопок, символов власти в современном мире. Ланни находился в одном из центров самой жестокой власти в истории. Этот смуглый человек со сжатым ртом и с густыми бровями, сросшимися у него на переносице, может вызвать серьезные проблемы для президентского агента, вплоть до разоблачения. И будет ли он разоблачать? Если бы он проник в секрет Ланни, то скорее использовал бы его в своих целях или целях своей грозной организации, и дал бы Ланни веревку, на которой повеситься? Вероломство сидит на измене и предательством погоняет!

Заместитель сразу приступил к делу, так как его предупредили, что у его посетителя мало свободного времени. Перед ним был открытый портфель с бумагами, и его рука покоилась на них, пока он говорил. — "Мистер Бэдд, мы здесь обнаружили кое-что интересное. Это выглядит так, как будто духи знали больше, чем мы предполагали об их возможностях".

— И что это, господин Рейхсминистр?

— Оказывается, у нас есть большой отчет об этих людях, и самого неприятного рода. Они были социал-демократическими агитаторами, марксистами самого красного толка в течение десяти лет или около того.

"О мой Бог!" — сказал посетитель хорошо отрепетированную фразу.

— Мужчину поймали давно, и он покончил с собой в Ораниенбурге. Женщина сбежала и доставляла нам неприятности в течение трех и более лет. Она была в центре хорошо организованной преступной группы. Она взяла фамилию Мюллер, а также несколько других псевдонимов. Я не скажу их вам, потому что интересно посмотреть, сможете ли вы получить их через мадам или любого другого медиума.

— Конечно, пожалуйста! Что случилось с женщиной?

— Она бежала во Францию, но недавно совершила ошибку, возвратившись в Германию. Она умерла в Дахау два или три месяца назад.

Вот так это было. И Ланни не моргнул глазом, не изменил цвет лица. Он выговорил слова, заученные наизусть: "Herrgott! Это действительно случай сверхъестественной силы!"

— Я думаю, мы должны признать это. Этот старый ублюдок выдал что-то в конце концов.

— Ну, это так бывает, герр Рейхсминистр, приходит разочарование и становится скучно ночь за ночью. А потом, когда готов бросить всё, вдруг происходит что-то вроде этого. Я глубоко благодарен вам, что вы откопали для меня эту историю.

— Не совсем. Я точно так же, как и вы, заинтересован. Мы вернемся и попробуем еще раз когда-нибудь и посмотрим, сможем ли мы получить более подробную информацию.

— Я тоже постараюсь с мадам. В самом деле, это захватывающая вещь, и когда вы начинаете, вас затягивает все глубже и глубже. Представьте себе, эти два духа ушли, обнявшись, не желая рассказать свою историю в вашем присутствии! Интересно, они все еще боятся вас.

"Приятно знать, что они находятся там, где не могут причинить никакого вреда нашему делу". — Ланни задался вопросом, было ли это верно? Или было что-то глубоко внутри Гесса, чего он боялся. Что эта пара сможет сделать с ним, когда он сам войдёт в этот мир!

XII

У Ланни было достаточно времени, чтобы дойти до квартала резиденций министров. Ему нужно было отойти от горя и ярости, которые владели им. Ни одно предсказание, ни воображение, ни догадки не могут сравниться с реальным фактом, что Труди ушла навсегда. Все его усилия последних шести месяцев были напрасны, а его надежда снова увидеть ее была тщетной. Научное чудовище под именем Нацизм, зверь с инженерными мозгами схватил ее своими когтями и обращался с нею, как со многими тысячами других своих жертв. Картина того, что они сделали с ней, возникла у него перед глазами. Но он изо всех сил отогнал её, потому что от этого можно было сойти с ума. Он должен ненавидеть этих нацистов, но это должна быть холодная и тихая ненависть, рациональная и по-научному систематизированная, как у них.