Агент президента

— Я могу действовать только на знаниях, которыми я обладаю, герр Бэдд. Если у вас есть действительные полномочия, вы должны позволить мне их увидеть.

— Конечно, вы знаете, мой друг, что последнюю вещь в мире, которую будет делать секретный агент, это предъявлять свои полномочия в чужой стране.

— Ни один германский агент не работает в этой стране, не имея какого-то начальника, который знает его и может поручиться за него. Скажите мне, кто этот человек.

— Я скажу вам, граф, что вы ошибаетесь. В этой стране надо мной нет начальников, я не должен здесь ни перед кем отчитываться, и я никому здесь не известен. По крайней мере, в моей настоящей роли.

— Конечно, герр Бэдд, вы знаете достаточно о наших делах, чтобы понять, что я не могу принять такое заявление без какого-либо подтверждения.

— Все, что я могу вам сказать, что если вы заставите меня идти дальше, то сделаете ошибку, о которой вы будете сильно сожалеть. Я лично назначен и являюсь секретным агентом лица, авторитет которого вы признаёте.

— Вы должны назвать мне этого человека.

— Даже, несмотря на то, что я нахожусь под словом чести, и, как джентльмен, не могу сделать это ни при каких обстоятельствах?

— Я полностью способен хранить тайну, герр Бэдд, все в Германии, кто меня знает, могут это подтвердить.

— Я сожалею, что я должен сдержать свое обещание. Что я попрошу, это разрешить мне дозвониться до Рейхсминистра генерала Геринга.

— Вы имеете в виду по телефону из этого места?

— Вы вынуждаете меня сделать это.

— Вы назовёте ему свое имя?

— Ни в коем случае. Я скажу несколько слов, по которым он меня узнает, и я полагаю, что вы признаете его авторитет.

— Как это часто бывает, герр Бэдд, генерал Геринг не имеет никакой власти надо мной. Я сотрудник посольства, и моим начальником является министр иностранных дел фон Риббентроп.

— Я сожалею, что мое знакомство с герром фон Риббентропом незначительно. Поэтому, вы вынуждаете меня попросить позвонить фюреру.

— Wirklich, Herr Budd? Вы можете звонить фюреру? Это уже действительно слишком много!

— Мне очень жаль, что вы ставите меня в положение хвастуна, граф. Последний раз, когда я посетил фюрера в Берхтесгадене, он был достаточно любезен и дал мне номер телефона в Вахенфельсе, простите меня, я привык называть этот дом его старым именем, а вы его знаете, как Бергхоф. Некоторое время назад фюрер попросил меня принести ему картину моего отчима, и я забыл оказать ему эту любезность. Если вы позвоните ему туда, где бы он ни был, и скажете, что пасынок Марселя Дэтаза хочет поговорить с ним, он поймет это, как код, и я уверен, что он скажет вам, что я человек социально и политически приемлемый.

Впервые непреодолимый объект показал признаки дрожания. Граф заявил: "Даже признав правдивость ваших заявлений, герр Бэдд, мне кажется, было бы весьма необдуманно пытаться звонить фюреру из иностранного государства по вопросу столь деликатной природы".

— Позвольте мне предложить альтернативу. Считаете ли вы разумным, позвонить Курту Мейснеру и попросить его прийти сюда немедленно по вопросу чрезвычайной важности?

— Я могу это сделать, но это было бы совершенно бесполезно. Курт уже заверил меня в своей теплой дружбе с вами, и он ничего не смог бы добавить, что изменило моё решение.

— Курт рассказал вам о нашей дружбе, граф. Но сказал ли он вам, что он знает об отношении фюрера ко мне? К сожалению, Курт не присутствовал при моём последнем визите в Берхтесгаден, когда герр Гитлер был достаточно добрым и излил свою душу и рассказал мне о своих истинных чувствах по отношению к французскому народу. По этому случаю, он поручил мне сделать все, что в моих силах, чтобы предотвратить недоразумения между Францией и Германией, и я воспринял это как приказание делать то, что я делал в течение прошлого года.

— Это секретная миссия, о которой вы говорили ранее?

— Ни в коем случае. Это была публичная миссия. Мне было поручено сказать всем, что я слышал непосредственно из уст фюрера, и я рассказал это сотням людей в самых высоких социальных и политических и финансовых кругах Франции. Курт слышал мои рассказы более чем один раз.

— Это то, в чём вы хотите, чтобы Курт уверил меня?