Агент президента

Они хорошо провели время за ланчем и продлили его, потягивая рейнвейн, а Герман и Робби курили длинные черные сигары и говорили о своих делах. Когда они закончили с делами, они обсудили состояние Европы, и когда подошли к Франции с её каверзными и пустыми политиками, Ланни рассказал историю, которую Der Dicke назвал

kolossal.

Как рассказал это Ланни, его старые друзья де Брюины по уши влезли в заговор Кагуляров, и в тот момент, когда Дени сын был арестован, его отец, опасаясь ареста, доверил особо компрометирующие документы Ланни, думая, что они, несомненно, будут в безопасности в руках американца. Но Ланни был предупрежден, что французская полиция следит за ним, и он в большой спешке пытался придумать, где он мог бы укрыться и быть в безопасности. Так случилось, что несколько дней назад он встретил графа Герценберга в доме актрисы Лили Молдау, и ему в голову пришла мысль, возможно, глупая, найти убежище в Шато-де-Белкур. Ланни рассказал о длинном споре, который произошёл между ним и Его Высокородием. Спор вышел действительно забавным. Конечно, граф был сильно напуган, что французская полиция найдёт документы Кагуляров в его доме. Ланни рассказал, как он пытался убедить графа тем, что был другом Германа, а граф отказывался верить ему, и очень встревожился предложению Ланни позвонить Герману по телефону из шато.

Ланни подал всю эту историю в юмористическом духе. Он точно не знал, но предполагал, что Герману Его Высокородие не нравится, и Ланни не возражал представить Его Высокородие в не очень выгодном свете в этом приключении вроде оперы-буфф. Ланни сказал, что он осознал, что не смог слишком сильно помочь Герману в его работе, но он делал все, что мог, и, безусловно, сделал достаточно много, чтобы помочь Курту Мейснеру в его встречах с нужными людьми в Париже. Der Dicke был достаточно любезен отметить, что Ланни значительно помог ему и, конечно, имел право на защиту в Париже. Это было приятно услышать, ибо Герценберг рано или поздно обязательно встретит генерала и спросит о Ланни. На самом деле он, возможно, уже спрашивал, что было причиной рассказа Ланни об этой истории. Герман захотел узнать, что случилось с этими бумагами, и, несомненно, был готов заплатить за них баснословно высокую цену. Ланни небрежно ответил, что он передал их доверенному лицу де Брюинов, и был рад оказаться подальше от неприятностей.

Он свободно говорил о французах, которые были наиболее активны в заговоре, и Герман спросил Ланни, не будет ли он возражать, если тот запишет их имена. Ланни сказал: "Конечно, нет, но я считаю, что все они хорошо известны твоим агентам в Париже". На это жирный генерал ответил: "Может быть, но я хочу всё узнать сам и проверить моих агентов". До недавнего времени он был сам руководителем гестапо, но бывший школьный учитель по имени Гиммлер взял на себя эти важные функции.

К некоторому удивлению Ланни, Робби называл барона Шнейдера одним из покровителей Кагуляров. Это было важным секретом, который барон вряд ли хотел раскрывать в настоящее время. Но Робби пришел сюда в надежде получить серьёзный денежный заказ у Германа, и понимал, чтобы получить его, надо рассказать, что он уже получил денежный заказ от Эжена. И никакие секреты не идут в сравнение с заказами, и поэтому имя барона оказалось внизу списка, вместе с Мишленом, производителем шин, Делонклем, генералом Дюсенером, графом Юбером Пастре и остальными. При этом не забыли маршала Франции Петена и адмирала Дарлана.

Ланни мог видеть, как рейхсвер заходит маршем в Париж в результате этих карандашных пометок, которые командующий ВВС Германии сделал в блокноте. Робби мог увидеть это тоже, хотя, вероятно, не так ясно. Он решил не придавать этому значения, если это не коснётся Америки, и если это поможет Бэдд-Эрлинг Эйркрафт усилить защиту Америки. В двух словах можно выразить всю философию Робби, заботься о своем собственном доме, и к черту Европу!

IV

До сих пор, когда Ланни приезжал в Берлин со своим отцом, он занимался своими собственными делами. Но теперь, казалось, что ему нечего делать кроме, как везде сопровождать Робби, слушать его разговоры и задавать ему вопросы о том, что он видел. К отцу опять вернулась его мечта, которую он давно потерял, что его первенец может последовать по его стопам и взять на себя часть его бремени. У Робби были два сына от Эстер, которые хорошо работали на заводе, и у него к ним не было никаких претензий, но у них не было воображения Ланни или его знаний о мировых делах. Робби должен был быть осторожным, чтобы не показывать эти чувства у себя дома. Но Ланни знал, что было у него на душе. И он был тронут готовностью старика объяснять ему всё и растроган его удовольствием, которое тот испытывал в компании своего старшего сына, и от того, что из головы сына, казалось, выветрились опасные розовые мысли.