Агнесса Сорель – повелительница красоты

Эти мысли молнией проносятся в голове Агнессы – но она слишком слаба и почти не может говорить.

Сиделка доктора Пойтвина консультируется с Антуанеттой, а затем обе встают около постели Агнессы с решительными лицами. Сиделка говорит, что состояние Агнессы критическое и что она должна принять очень большую дозу нового лекарства, привезенного доктором Фумье. Агнессе не сразу удается его проглотить – но Антуанетта помогает ей, давая какой-то специальный лавандовый мед, который облегчает процесс. Когда Агнесса видит большую миску, полную ужасной густой белой пастой, ее почти рвет – но каждая ложка этого средства окунается в мед, и она глотает, глотает, глотает, пока миска не опустеет. «Если это чудо-лекарство – то оно должно подействовать быстро, потому что боюсь, силы мои на исходе…»

Но чуда не происходит. Она ужасно слаба и понимает, что умирает. Пришло ее время. «Я должна продиктовать свою последнюю волю».

К ее радости, из Руана возвращается Жанна де Бризе, чтобы быть подле нее. Жак снова здесь – и они с Этьеном помогут ей с завещанием. Даже доктор Пойтвин вернулся – как будто восстал из мертвых. Эти трое мужчин соглашаются стать ее свидетелями.

Распоряжения ее просты, Этьен записывает на бумаге ее волю. Она просит все, чем владеет, вернуть королю. Также она просит Карла, по его милости, обеспечить ее трех дочерей, которые остаются на попечении тети Марии. Она знает, что не имеет на них права, потому что не является женой их отца, но она вверяет их ему. Потом следует несколько распоряжений относительно ее семьи и благотворительности: она назначает денежные выплаты каждому из слуг и называет их. Все заканчивается быстро: она ставит подпись, то же самое делают ее свидетели – и уходят. Агнесса просит подать ей молитвослов и выражает надежду, что отец Дэнис останется с ней до конца.

«Я рада, что мой король, моя любовь, сейчас в армии – я бы не хотела, чтобы он был здесь и переживал. Так лучше».

Время тянется медленно – прошло уже три дня, как Агнесса приняла белое лекарство с медом Антуанетты и сиделки. Она допускает к себе только отца Дэниса и просит Этьена и Жака оставаться в соседней комнате:

– Я не могу позволить им видеть себя такой. Вы объясните им? Я знаю, что моя кожа гниет под простыней. Я не чувствую ног – мне кажется, их вообще больше нет. От меня пахнет так, словно я уже умерла – как полуразложившаяся туша овцы, которую кто-то нашел в лесу. Эта вонь невыносима… это зловоние от моего гниения столь сильное, что меня саму тошнит. Мой дорогой господин и мои друзья должны вспоминать меня такой, какой я была – светящейся, смеющейся, уверенной и купающейся в любви короля. Вы слышите меня, дорогой отец Дэнис? Никто, кроме вас и докторов, не должен меня видеть. Это моя последняя воля – и ее нельзя нарушать.

Жизнь была ко мне благосклонна – простит ли Господь мне мои прегрешения? У меня есть папская индульгенция среди моих вещей в Лоше – в маленьком ящичке моего алтаря. Вы верите, дорогой святой отец, что все мои грехи мне уже отпущены? Могу я умереть с миром? Когда вы стоите на коленях около моей постели и молитесь за меня – несмотря на лихорадку, мне становится лучше.

Ах! Наконец-то весточка от моего любимого короля. Святой отец, смотрите, он любит меня и беспокоится обо мне…

Мне так жарко… святой отец, святой отец, я вижу свою подругу, дофину Маргариту – вы тоже ее видите? Ее губы шевелятся – она говорит мне что-то, но я не могу расслышать. А вы можете? Вы же были с ней до конца. Вы можете повторить ее слова? Я могу – я хорошо помню. Вы мне рассказали, помните? Как, умирая, она приподнялась на своих простынях и посмотрела на свое гниющее тело, как делаю сейчас я. «Какая хрупкая вещь – тело… и зловонная… и тленная…» Дорогой святой отец, вот что она тогда сказала – и я повторяю это сейчас, в память о ней…

И с этими словами Агнесса вдруг резко вскрикивает от боли, откидывается назад на подушки – и умирает.

Долгое и мучительное умирание Агнессы – тяжелое время для ее семьи и друзей. Накануне отец Дэнис выходит к ним, чтобы сказать, что боль искажает черты ее лица, что глаза у нее лихорадочно блестят, а рот кривится, когда тело бьется в судорогах от боли. Священник остается около нее, продолжая молиться. В соседней комнате никто не произносит ни слова. Трое свидетелей ее последней воли – Этьен Шевалье, доктор Пойтвин и Жак Кер – сидят, глядя друг на друга, и все написано у них на лицах. Наконец отец Денис открывает дверь. Когда они заходят в комнату, он говорит:

– Все кончено. Душа Агнессы Сорель, мадам Боте, покинула ее тело в шесть часов вечера в понедельник, одиннадцатого февраля тысяча четыреста пятидесятого года. Бедняжка – она так страдала… ее гниющее тело вызывало у нее отвращение и она не хотела доставлять неприятности другим – до самого конца она думала о других.

С этими словами он отворачивается, глаза у него красны от слез.