Агония обреченных

— «Москит» будет десантирован с самолета… Место выброски мне неизвестно, о нем будет знать только командир экипажа летчиков. Для этого, кстати, и понадобились изменения в программе подготовки; оставшиеся дни прыжки будут проходить каждый день.

Бредли закончил наконец туалетные процедуры, вышел, освежил лицо одеколоном. Сейчас ему Роуч мешал; все то, что он только что услышал, требовало осмысления.

— Как я понял, вы намерены оставаться здесь вплоть до дня «Х»? — спросил Бредли, надевая камуфляжную куртку. — И мне придется отплывать отсюда одному, без вас?

— Да. Когда вы намерены покинуть лагерь?

— Думаю, завтра… Миссия моя закончена, здесь мне больше делать нечего. Вы идете на завтрак?

То оживление, которое было вызвано непонятно чем и которое присутствовало в лагере, Бредли и Роуч заметили сразу едва вышли из домика. Причем причина возникла, по всей видимости, недавно; когда Роуч, встреченный по возвращении Уилсоном, пришел от катера, ничего подобного не было; в лагере царили тишина и покой. Сейчас же все обстояло иначе: через поляну, в сторону «пристани», скорым шагом — почти бегом — уходил начальник дежурного караула с двумя сотрудниками службы безопасности, еще несколько человек из той же службы о чем-то оживленно разговаривали в беседке для курения.

Со стороны леса, навстречу начальнику дежурного караула, тоже чуть ли не бегом, шел комендант лагеря, за ним, чуть отстав, — начальник парашютно-десантной службы, проводивший занятия по прыжкам, Саймон Бигелоу. Увидев Роуча и Бредли, они направились к ним. Тирадо, выскочив из своего домика и надевая на ходу куртку, тоже направился в их сторону. Бредли и Роуч переглянулись; оба не могли понять, что происходит.

— Мистер Роуч… — еще издали начал Уилсон; продолжил, уже приблизившись и тяжело переведя дух: — Мистер Роуч, беда… Макбирни погиб.

— Что?! — шепотом выдохнул Роуч.

— Макбирни разбился…

Подошел Тирадо, кивнул всем без слов, вслед подошел Бигелоу. На начальника парашютно-десантной службы страшно было смотреть: лицо приобрело пепельно-серый цвет, носогубные складки резко обозначились, под глазами — черные круги. Было похоже, что он сам нуждается в срочной медицинской помощи.

— Как это произошло? — спросил Бредли у Бигелоу, с трудом веря в произошедшее.

Тот ответил сдавленным голосом, глухо:

— Вытяжной парашют не вытянул основной… Подробней причину назвать пока не могу. Надо разбираться… — и добавил чуть тише, пожав плечами: — Вчера он сам перекладывал свой парашют… — Бигелоу сокрушенно покачал головой. — Камнем упал…

Весть о гибели начальника службы безопасности разлетелась по лагерю моментально; к Роучу, Бредли и другим подходили потрясенные инструкторы и иные сотрудники; вопросов никто не задавал, переговаривались вполголоса, будто сами чувствовали какую-то за собой вину.

Бредли эта смерть вообще спутала все карты, нарушила выстроенную им цепь ходов, последовательность дальнейших действий. Теперь ему предстояло если не все, то многое перестроить, переиграть. Ценой таких форс-мажорных обстоятельств, не подстрахованных запасными вариантами, в работе разведчика может быть его провал. У Бредли таких запасных вариантов на этот случай подготовлено не было.

«Я стал небрежен и самонадеян, — со злостью на самого себя подумал Бредли. — Я стал слишком часто допускать недоработки и ошибки. Пока мне удавалось исправлять их, но без конца так продолжаться не будет; на чем-нибудь сгорю. Если я исчерпал себя, значит, пришла пора остановиться. Пришло время менять работу».

— А где?.. — прервав мысли Бредли, спросил Роуч и посмотрел сначала на Уилсона, затем перевел взгляд на Бигелоу; слово «тело» Роуч произнести не решился.

Его вопрос оказался несколько запоздалым; четверо «москитов» уже подходили к ним, неся носилки.

Когда курсанты подошли и опустили носилки на землю, все разом притихли. Бредли опустился на одно колено и отвел полог; лицо Макбирни — иссиня-бледное — было спокойным, глаза полуприкрыты, рот приоткрыт.

«Сколько раз мне приходилось видеть смерть, находиться рядом с ней и даже самому убивать, а привыкнуть так и не смог, — глядя в потухшие зрачки Макбирни, подумал Бредли и сам же сделал вывод: — Потому и не смог, что привыкнуть к ней невозможно; смерть — это антагонизм жизни; единство и борьба противоположностей… Идут рядом, но разделены границей, переход через которую возможен только в одну сторону: туда, но не обратно. А где лучше, там или здесь? Он сейчас это уже знает, мы — еще нет».

По другую сторону носилок также на колено опустился Тирадо и, проведя рукой по лицу Макбирни, закрыл ему глаза.

— Мистер Роуч, — Бигелоу протянул сверток, — это его личные вещи.

Тот взял сверток автоматически, долго задержал на нем взгляд, затем, пробормотав извинения, повернулся и побрел в сторону своего домика.