Ай да сукин сын!

Холтофф с благодарностью взглянул на Штирлица: русский шпион был первым за этот день, кто отнесся к нему по-человечески.

— Мы, видимо, вернемся, — нарочито весело сказал Мюллер.

— Но я еще не вызывал машину, — заметил Шольц.

— А мы никуда не едем.

— Вернетесь скоро?

— Как получится, Шольц, как получится.

— Не пуха вам, господин обергруппенфюрер!

Мюллер вздохнул и, ничего не ответив, повел Штирлица вниз в подвал. Шольц проводил их долгим печальным взглядом. «Ай да сукин сын!» — подумалось ему.

* * *

Переговоры с американцами от имени Гиммлера вел генерал Вольф (таки истинный ариец). Летчик, возивший в Берлин его донесения, каждый раз замечал, как осунулся и похудел генерал.

— Передадите это в собственные руки рейхсфюреру, — говорил он, дрожащей рукой отдавая очередную депешу.

— Передать еще что-нибудь?

— Да, передайте, — быстро, дрожащим голосом заговорил Вольф, воровато озираясь. — Скажите ему, что я больше не могу, что завтра я сам полечу в Берлин.

— Слушаюсь, — сказал летчик и полез в самолет.

— Если вас собьют, — сказал Вольф, судорожно хватая его за руку, — съешьте этот пакет еще до того, как отстегнете парашют.

— Это невозможно, — отвечал педантичный пилот, глядя на огромный пакет.

Вольф поспешно протянул ему банку с горчицей.

— Слушаюсь! — козырнул летчик.

— И помните: никто, кроме рейхсфюрера, не должен ничего знать.

Выслушав доклад летчика, Борман невольно испытал чувство мстительной радости. «Так значит, Вольф возвращается?» — переспросил он, разбив портрет Гиммлера о голову секретаря. — Ну теперь они в моих руках. Теперь я отучу этого засранца рейхсфюрера от всяких там переговоров за моей спиной!

Он вызвал двух своих лучших агентов и, дав каждому по морде, сказал: «Поедете на аэродром. Как только появится генерал Вольф, действуйте по инструкции N125/674-IV-A». Это означало: один бьет по зубам, другой бросается сзади и скручивает руки, а потом «объект» сажают в машину и отвозят к Борману.

* * *

Штирлиц не сразу решился войти в кабинет Шелленберга. После того, как стало известно, что он — советский разведчик, можно было ожидать любой реакции. Но, против ожиданий, Шелленберг встретил Штирлица очень радушно:

— Штирлиц! Тысячу лет тебя не видел! Что же ты ко мне не заходишь? Тебе Столичной?

— Я за рулем.

— Прости старого дурака: конечно Московской.

Он налил Штирлицу полный стакан, а себе плеснул немного в рюмку и сказал:

— Россия. Какое емкое понятие! Сколько связано с ней: загадочная русская душа, русская зима, русская тройка, русские дороги, русская водка, русская свинья, я имею в виду русскую кухню. За Россию, Штирлиц, до дна!

Штирлиц пригубил стакан.

— Я уезжаю, — грустно сказал он.

— Начальство вызывает?

— Да нет, просто дела всякие.

— Рвешь когти? Понимаю, этот Мюллер кого угодно достанет, не обращай на него внимания.

— Да я не из-за этого, — промямлил Штирлиц, изучая свои ногти.

— Понимаю, — внезапно загорелся Шелленберг, — это тайна. Я знаю, что такое тайна: сам работаю в разведке, можешь мне довериться: когда дело касается чужих тайн, я могу молчать как кремлевская стена.

Штирлиц промолчал в ответ. Шелленберг мрачно насупился и сказал:

— Ну, так уж и быть: выпишу тебе документы.

— Выпишите мне мужские и женские документы, — попросил он.

— Зачем? Придется переодеваться.

Штирлиц кивнул. Шелленберг вздохнул и выписал документы.

— Вернешься? — спросил он.

— Постараюсь.

— Возвращайся скорее, Штирлиц. Нам надо о многом поговорить. Мне ты можешь доверять, уж я-то не проболтаюсь.

Уже дойдя до двери, Штирлиц возвратился и положил на стол ключ.

— Мюллер заперся в седьмой камере и не выходит. Покормите его, что ли.

— Заперся? — лукаво переспросил Шелленберг.

Штирлиц смущенно опустил глаза.

— Какая разница… Его можно уже выпустить.

— Договорились, — сказал Шелленберг, пряча ключ в стол. — А в том, что наш разговор останется между нами, можешь не сомневаться.

— Ну да, — рассеяно сказал Штирлиц.

Выходя, он слышал, как Шелленберг говорит по телефону:

— Держись за стул, а то упадешь! Знаешь, с кем я сейчас разговаривал?..

«Трудно будет, — думал Штирлиц, выходя из здания РСХА. — Конечно, можно доказать, что все это неправда, но…»

«Мама! Смотри: русский шпион!» — закричал какой-то малыш, показывая на него пальцем и, получив от матери подзатыльник, заревел.

«Трудно будет», — снова подумал Штирлиц.

Через час он и Кэт уже ехали в Швейцарию.

* * *

Выйдя из самолета, генерал Вольф сразу увидел громил партайгеноссе Бормана. Улыбаясь, они двинулись к нему. Вольфу стало не по себе: уж очень это смахивало на инструкцию N125/674-IV-A, если так, то ему оставалось рассчитывать только на чудо.

Чудо явилось в лице Шелленберга. Как из-под земли возник он за спинами громил и, растолкав их, обнял Вольфа. «Какая встреча! — воскликнул он. — Тысячу лет вас не видел, Вольф! Как долетели?»

Агенты Бормана растерялись: в инструкции N125/674-IV-A ничего не было сказано о Шелленберге, а тот, совсем обнаглев, обернулся к ним и сказал: «А, это вас Борман прислал? Очень мило. Возьмите чемоданчики и отнесите в мою машину. Душечка Борман всегда так заботлив!»