Айн Рэнд. Сто голосов

Совсем немного. Интересную историю она рассказала мне после одного из выступлений в Форд Холл Форуме примерно в 1969 году. За несколько лет перед этим один знакомый профессор предложил познакомить ее с известными ему философами, чтобы она могла начать обсуждение собственных идей с современными учеными. Она обрадовалась и спросила: «В самом деле? Им действительно будет интересно встретиться со мной?» И профессор, с которым она разговаривала, ответил: «Конечно, вы же работали в Голливуде и знакомы со всеми тамошними знаменитостями. Да вы и сама — подлинный Голливуд. Им будет чертовски интересно поговорить с вами». Как Айн отреагировала на это? Она сказала: «Я едва не расплакалась». С ее точки зрения, мысль о том, что философам будет интересно спросить у нее: «Вы действительно видели собственными глазами Гэри Купера?! И как он вам понравился?…», что философов, какими она их себе представляла, можно низвести на уровень поклонников кинозвезд и киноманов, была настолько оскорбительна, что оставалось только заплакать.

А насчет этики вы разговаривали?

Тут мне приходит в голову прежде всего одна случайная, но, как мне кажется, важная реплика. Как-то раз она сказала, что ее кот подрал диван или совершил другой, не менее предосудительный поступок. Я повернулся к преступнику и сказал: «Скверный кот!» Айн немедленно возразила: «Нет, кот хороший, только поступил плохо». Она произнесла эти слова с улыбкой, прекрасно понимая, что подобные философские различия неприменимы к животному, однако, по сути дела, имеют важное философское значение. Хороший человек может совершить скверный поступок, и если ты говоришь: это аморально, то должен четко представлять себе, что именно аморально — поступок или совершивший его человек.

В тот раз соображение это возникло совершенно случайно. Конечно же, у нас случались и подлинно философские дискуссии на этические темы, как уже упомянутое мной обсуждение вопроса о том, нравственно ли жертвовать другими людьми ради собственных интересов.

В памяти моей остался один из наших разговоров, завязавшийся после того, как я сказал ей о том, что хочу написать статью против эгалитаризма. Я намеревался подвергнуть его критике как вариант теории внутреннего блага, о котором она писала в своей работе «Что такое капитализм?». Она строго сказала мне, что если я не напишу, что одаренные люди ненавидят эгалитаризм, то совершу предательство. В то время я, хотя и понимал природу эгалитаризма, но все-таки не осознавал значимость этого пункта, но за последующие годы пришел к полному согласию с ней. Эпистемологически эгалитаризм представляет собой нечто внутреннее, однако подлинный смысл и мотив его именно таков, как она сказала.

Давайте обратимся к более личным темам. Вы разговаривали с Айн Рэнд о ее семье?

Только немного о ее отце, строгом викторианце. Она рассказала мне, что он был шокирован теми сексуальными нотками, которые присутствовали в ее подростковых произведениях.

В ее спальне висел вставленный в рамку монтаж фотографий родных, привезенных ею из России. Но в общем у нее не было особенно крепкой семейной привязанности.

Что еще вы узнали о ее жизни в России?

Она говорила мне о той бедности и голоде, которые воцарились в стране после коммунистической революции. Однажды, когда на улице упала больная лошадь, ее окружила целая толпа голодных людей и разорвала на части. А партийные боссы при этом катили мимо в своих лимузинах. Я спросил: «Но как люди могли терпеть все это?» — подразумевая несоответствие между коммунистической теорией, голодными массами и богатыми боссами. Она ответила без промедления и сказала, что причиной подобного терпения является комбинация цинизма и идеализма. Цинизма — потому что русские считают, что всегда кто-нибудь правит, а массы всегда покорны. Такова жизнь. Беднякам надо смиряться. А теперь про идеализм. По ее словам, люди воспринимали партийных боссов и их лимузины как нечто, совершающееся ради блага народа.

Она когда-нибудь называла вам свое русское имя?

Фамилию не называла. Кажется, потому, что боялась за родственников, которым могло влететь за нее в России. Однажды она сказала мне, что гордится тем, что в России ей вынесен смертный приговор. И пояснила, что тому, кто покидает Россию, обещая вернуться, но не возвращается, автоматически выносится смертный приговор. Словом, она считала, что сам ее жизненный выбор, а не идеи или достижения делают ее явным врагом Советского государства с точки зрения его органов, во всяком случае, в данном контексте, и гордилась этим.

Говорила ли она что-нибудь о лицах людей или о вашем лице?