Айсолтан из страны белого золота

собравшись с духом и приняв самый небрежный вид, вдруг

выпалил:

— Да, между прочим, Айсолтан, а как ты

смотришь на их затею?

Айсолтан отворачивается от Бегенча и отвечает так

тихо, что он едва может разобрать ее слова:

— По-моему, они хотят нам добра. Или, может

быть... Может быть, тебе кажется, что это, как в

старину... по чужой указке... Может быть, ты

думаешь...

— Я думаю, — решительно прерывает ее Бегенч,

и лицо его вспыхивает от счастья, — я думаю, что

этот союз мы заключим сами, своей свободной волей,

а указчики у нас — наши сердца.

Айсолтан поднимает на него взор, и он ослепляет

Бегенча — так сияют ее глаза, такая в них светится

радость.

— И этот союз на всю жизнь, — шепчет

Айсолтан.

— Да, клянусь! — восклицает Бегенч.

Айсолтан берет руки Бегенча в свои и сжимает их

маленькими горячими ладонями.

— Бегенч... Помни: мое сердце — еот так в твоих

руках.

От волнения Бегенч снова теряет дар речи, а

когда, собравшись с силами, хочет открыть рот, то

видит, что Потды уже возвращается. Он глухо, упавшим

голосом сообщает:

— Потды идет! — и тихонько высвобождает свои

руки из ласковых ладоней девушки.

Айсолтан говорит нежно:

— Милый Бегенч, прощай! Я улечу далеко, но

мыслями всегда буду с тобой.

— Айсолтан!.. — голос Бегенча обрывается, и он

не может больше вымолвить ни слова.

Потды подходит, расплываясь улыбкой до ушей,

прищуривая глубоко запавшие глазки, насмешливо

восклицает:

— Ай-ай! И машина цела! Не увели? Ну,

молодцы, хорошо сторожили!

Бегенч говорит сердито:

— Мы-то сторожили, а вот ты нашел ли свои

ключи, Потды?

Потды бренчит ключами, ухмыляется:

— Вот ключи, друг, вот!

— А разве они не болтались у тебя на том же

самом пальце, когда ты убежал отсюда, как угорелый?

— А разве ты не мог вернуть меня обратно, чтобы

я зря не бегал, если видел, что ключи при мне?

На это Бегенчу возразить решительно нечего, и он

говорит только:

— Ну, будь здоров, Потды, желаю тебе успеха

в делах!

— Желаю счастья вам обоим и вашему будущему

поколению, — выпаливает вдруг Потды и низко

кланяется.

Горячая краска заливает нежные щеки Айсолтан.

Ах, как смутил ее этот бессовестный! Дрожащими

руками она оправляет платье и, не глядя на Потды,

бросает:

— Ну, не болтай пустяков, заводи машину!

— Айсолтан! Зачем говоришь неискренно? Ай-ай!

Я-то заведу машину, а вот ты разве не думаешь про

себя: «Хоть бы еще не уезжать, еще минутку-другую

побыть с милым! И зачем этот конопатый чорт так

скоро вернулся!» Вот что ты думаешь, Айсолтан! Сама

узел на всю жизнь, до могилы, вяжешь, а своего

суженого стыдишься? Тут стыдиться нечего, дело самое

хорошее. Верно, друг?

Ну что ты скажешь! И вправду—глазастый!

Своими щелочками-глазками все насквозь видит!

Бегенч улыбается:

— Ничего не поделаешь, Айсолтан, это ведь

Потды. У него уши-глаза не такие, как у прочих людей.

От него ничего не утаишь. Он все видит, все слышит.

А душа у него веселая, — он даже хмурой зимой

видит, как идет веселая весна.

— Вот спасибо, друг! Первый раз в жизни

правильные слова о себе слышу. Будет вам на свадьбу

от меня подарок. — И, с шумом захлопнув дверцу,

Потды включает мотор.

Айсолтан, приблизив к окошечку улыбающееся

лицо, спрашивает:

— Какое поручение дашь ты мне в Москву,

Бегенч?

Бегенч смотрит на нее не отрываясь.

— Одно поручение у меня... чтобы ты

благополучно возвратилась домой.

Как большая серая черепаха, машина медленно

сползает с места.

— Айсолтан! Будет случай — поговори насчет

воды! — кричит Бегенч вдогонку.

Тоненькая смуглая ручка, высунувшись из

машины, трепещет в воздухе, как птичье крыло, и сердце

Бегенча рвется за ней следом. Долго стоит он, не

двигаясь, словно ноги его приросли к месту, и смотрит

вслед серой машине, которая, превратившись в едва

различимое пятнышко, скрылась за поворотом. Толкни,

окликни сейчас кто-нибудь из прохожих Бегенча, он

все равно ничего не услышит.

Чары уже давно стоит рядом с ним, добродушно

прищурившись, разглядывает его взволнованное лицо.

Потом, рассмеявшись, хлопает товарища по плечу.

— Эй, Бегенч, проснись! Днем да посреди улицы

стоя спать — это, брат, не годится. Что с тобой такое?

Бегенч, словно он и в самом деле только сейчас

проснулся, смотрит во все глаза на Чары.

— Со мной? Ничего... — отвечает он, отводя глаза

от смеющегося Чары.

— А чего ж ты тут торчишь, как столб?

— Да вот башлык звал с собой... Ну, я стою,

думаю... ехать не ехать...

— Меня Аннак тоже звал, да я не могу: в райком

вызывают... Только зто еще не причина, чтобы стоять

посреди дороги, разиня рот. Ты уж лучше пряхмо

говори: что у тебя стряслось?

Бегенч, чтобы скрыть свою растерянность,

переходит в наступление:

— Да что ты меня допрашиваешь? Разве стоять

здесь законом воспрещается?

Чары видит свежие следы автомобильных шин

на дороге и поднимает глаза на Бегенча.

Спрашивает:

— Не знаешь, чья это машина проехала?

— Это? Это Айсолтан. Потды ее на аэродром

повез. Она завтра в Москву летит.

— А-а.. — многозначительно произносит Чары и

добавляет: —Ты куда шел?

— Хочу еще разок проверить полив хлопчатника.

— Пошли вместе, нам по пути.

Они выходят из поселка, сворачивают в сторону

Хлопкового поля.

Бегенчу хочется поделиться с Чары своей

радостью, рассказать другу о событии, которое