Академический обмен

Внезапно я почувствовала, как меня затапливает этот вкус. Только ощущала я его не во рту, а в руке, словно где-то внутри ладони пророс ещё один язык. Руке было сладко и солоно, нежно и пряно, и на мгновение у меня перед глазами всё поплыло, словно летний полдень застал меня посреди душного разнотравья.

– Выпускай, – тихо скомандовал Маккорн, и я повиновалась.

По пальцам потекло тепло и закапало на пол. Я не видела ни потоков, ни капель, но будто бы слышала их шелест.

– А теперь в сосуды проклятия, – добавил Лирой.

Я осторожно приоткрыла глаза, боясь спугнуть концентрацию. Лирой практически сунул мне в руку вытянутый в струну корешок. Я ухватила его и постаралась направить новую силу в жилы чёрной сети. Они стали исчезать – точно так, как у Лироя в пальцах. На мгновение мне даже почудилось, что я вижу какой-то светлый ореол, призрачное сияние, но я не могла сказать с уверенностью, что мне не примерещилось. Однако сеть, оплетавшая пескуху, продолжала исчезать, пока не истлела вся.

Пескуха вскочила и встряхнулась, разбрасывая во все стороны лоскутки некротического дыма. Я быстро заслонила от неё Лироя, пока ему снова не сплохело.

– А ну смирно! – велела я и прижала собачонку к полу. Она жалобно заскулила, но некроманта таким не проймёшь. – Значит так, псина. Я могу тебя упокоить в любой момент и не делаю этого только потому, что меня попросил добрый человек. Но если ты будешь швыряться в него некротикой, я передумаю! Это ясно?

Пескуха Маркиза тявкнула, состроив щенячьи глазки. Над моим плечом Маккорн усмехнулся.

– Если что, я и сам могу тебя упокоить, – сказал он пескухе, отчего та прижала уши.

– А про лошадей говорил, что не можешь, – припомнила я, косясь на него с интересом.

– Лошади – призраки, – заметил Маккорн. – Их души держатся за этот мир. А Маркиза – существо телесное, и тело я могу очистить, после чего мёртвый дух будет вынужден его покинуть.

Я задумалась.

– Так ты, выходит, умертвия упокаивать можешь?

– Могу, – кивнул он, насмешливо глядя на пескуху. Та поджала хвост и заскулила.

– То-то же, – довольно кивнула я и убрала руку. Маркиза поднялась и занесла заднюю лапу почесаться, но глянула на меня и передумала. – Людей и зверей не пугать, домашнюю живность не изводить и мебель не метить, – проинструктировала я. – Будешь хорошо себя вести, подкормлю некротикой. Свободна.

Маркиза тявкнула, завиляла хвостом и испарилась. Мы с Маккорном наконец встали с пола, более чем готовые к принятию пищи.

Кларенс наблюдал за нами всё это время, прислонившись к стене и сложив руки на груди в жесте неодобрения.

– Мало нам живого кота, – пробормотал он, глядя почему-то на Маккорна.

– Ну эта хоть кладовку не обворует, – заступилась я.

– Маркиза – разумное животное, – как-то многозначительно сказал Маккорн. – И не будет нарываться на конфликт.

Кларенс скривился, но отлип от стены и сел за стол, где принялся демонстративно шуршать ежедневником, как будто у меня на этой неделе было назначено две дюжины встреч.

– Позвольте узнать, – не отпустил его Маккорн, придвигая к себе завтрак. – А как вы так ловко начертили магический круг? Я думал, вы не по этой части.

Кларенс невнятно повёл плечом, и я решила ответить за него.

– Он может пользоваться моей магией через нашу связь. Я на всякий случай научила его паре простых вещей для самообороны. Ничего такого, для чего нужна лицензия.

– О, – сказал Маккорн и как-то сник.

– Ты давай жуй, – подбодрила я, ёрзая на стуле. Контакт с магией жизни не прошёл для меня бесследно, и вдохновению хотелось дать выход. – Если ты забыл, у нас планы на подвал и на после подвала.

Лирой слабо улыбнулся и кивнул. Наверное, ещё от неожиданной некротики не оправился, но это ничего, природники быстро восстанавливаются.

***

Следующие несколько дней мы предавались бесчинствам. Ежедневные визиты в подвал теперь неизбежно заканчивались в чьей-нибудь постели, и от этого происходила несомненная польза: Лирой получал контакт со стихией жизни в моём лице, а потому ему больше не нужно было полдня торчать в саду и тискать кота, чтобы оправиться. Да и вообще, наши сессии стали проходить легче. То есть, самый интересный побочный эффект никуда не делся, но Маккорн больше не выглядел, как мученик у столба.

– Никак ты притерпелся? – спросила я его однажды в перерыве между плетениями, которые мы продолжали делать по звонку.

Щёки у Лироя горели, но вид он имел жизнерадостный.

– Да, меня немного отпустило, – кивнул он. – Теперь практически не больно. Во всяком случае, когда некротика твоя. Когда мимо Маркизы прохожу, ещё покалывает, а с твоей прямо сроднился.

Я задумалась, чем это могло быть обусловлено. Конечно, пескуха появилась в доме не так давно, но зато она источала некротику постоянно в отличие от меня. Разве только…

– А когда это началось, не заметил?

Маккорн задумался, а потом вдруг сильнее покраснел.

– Знаешь… Наверное… Ну, после того, как мы стали проводить ночи вместе.

Я хмыкнула. Моя догадка подтвердилась.

– Твоя магия перестала со мной бороться?