Академия альфачей 2, или всем подставить сопатки!

Мой несостоявшийся спаситель от такого трэша немедленно отпрыгивает метров на пять и дает деру в неизвестном направлении. Похоже, спасать бежит. Только не меня, а себя. Видать, говорливость моей метки значительно ударила по его тонкой душевной организации.

‒ Решил помочь, красотуля, ‒ вяло оправдывается Дуля и утекает давать храпака под браслет. — Раз ты не можешь говорить…

Что ж, попытка засчитывается. Спрыгиваю на пол и задумчиво тру браслет ладонью. Можно, конечно, попросить Дулю остаться на видном месте на коже, чтоб ткнуть местным сутенерам в очевидное обстоятельство моей принадлежности к ученическому сообществу академии. Жаль только, что прямо сейчас распознать в обессиленной паразитической кляксе отличительную метку академии практически невозможно. Ужасно деформированное родимое пятно? Это да, он идеально сыграет такую роль.

Бросаю взгляд через плечо на оконце. Нет никаких гарантий того, что Пупырка додумается передать призыв о помощи тем, кому я не безразлична. И выглядело ли это со стороны как призыв? По-моему, мы с Дулей лишь хорошенько испугали впечатлительного мальчика, который, вполне возможно, был моей последней надеждой.

Что произойдет с моим эмоциональным состоянием, когда меня увезут за тридевять земель — и, может быть, даже в другой мир? И что станет с Дулей? Расстояние и его покалечит настолько, что он не сумеет восстановиться?

О каком-то там перспективном хозяине и об остальных последствиях не желаю даже думать.

А раз принцессу никто не собирается выковыривать из башни, принцесса берет парашют и выковыривается оттуда сугубо самостоятельно ‒ на голых инстинктах.

Возвращаюсь к мягкому напольному покрытию и, усевшись на краю, предаюсь новым размышлениям. Как ни крути, но к активным действиям можно будет перейти, только покинув темницу. В каменной коробке особо не подбесишь свою бесячную натуру. Снаружи — другое дело.

‒ Не привлекай к себе слишком много внимания. — Белокурая девушка присаживается напротив и кладет мне на колени самодельную рогатку. — Если разозлишь Главу торгового ряда, он выставит тебя на продажу перед самыми отвратительными покупателями. Будь милой и улыбайся, ‒ учит она. — Тогда тобой наверняка заинтересуется кто-то хороший.

Вот не надо мне тут их заинтересованности и доброты. Разве может быть хорошим тот, кто готов приобретать для себя живые игрушки?

Чтобы моя новая знакомая — даже пусть и случайно — не подняла кипиш, я мило улыбаюсь ей и пару раз киваю, намекая, что все уяснила.

Девушка мигом успокаивается, присаживается рядом и начинает тихонько щебетать о благодати, которая вот-вот на нас обрушится. О красивых нарядах, о добротной пище и о частичной свободе, которая нас ожидает.

Слушая ее вполуха, узнаю много любопытного. Гохат — имя Главы торгового ряда. Свой товар он компонует из прелестниц, которым некуда идти, или получает товар через посредников — таких же сомнительных, как мой бета. Никто особо не интересовался, кто я и откуда. Повязали и утащили на свой адский рынок. Законностью тут даже не подванивает. Неудивительно, что Гохат часто меняет дислокацию своих торговых рядов. Сегодня — это Прорва и ее подземные просторы.

А что будет завтра?

Может, кто и знает, но точно не я. Но одно осознаю четко: не выберусь отсюда сегодня, прости-прощай вершина рейтинга альф. И, к слову, дурной из меня выйдет альфа, если я даже не способна самостоятельно вырваться из подобной передряги.

Мысленно фыркаю и с остервенением потираю обнаженные бедра. Тьфу сто раз на эту эротичность с танго на ниточках. Срочно выдайте мне белье с начесом. Два комплекта. И сверху накиньте шапочку с бомбошкой.

Минут через десять волнительного ожидания в нашу райскую тюрьму вваливаются пять громил в черных масках.

‒ Кого? — басит один из них.

‒ Тех, что с цветами. — Ответивший вцепляется мертвой хваткой в ближайшую девушку. Та начинает дрожать, будто листик, тонкой ножкой едва цепляющийся за негостеприимную ветку. — Штук десять выводи сразу.

Вскакиваю на ноги, чтобы добровольно стать одной из этих «штук». Медлю на мгновение. Моя добросердечная соседка — не обладательница цветка, а значит…

‒ Иди. — Она, храбро удерживая на лице улыбку, подталкивает меня в спину. — Я буду в порядке. И прошу, держи себя в руках. Мужчины любят кротких и покорных.

Сжимаю ее руку и устремляюсь к выходу.

Ты только погоди чуток, блонди. Как только выкарабкаюсь, обязательно вернусь за тобой. За всеми здесь.

Четыре громилы уже прихватили себе по две девушки. Остается один. Он уже держит одну пленницу и теперь целеустремленно тянет лапищу к моей старой знакомой ‒ рыженькой. Та таращит глаза, медленно отступает и с диким видом мотает головой.

О, водитель, тормозни! Я тоже хочу на этот троллейбус!

С размаху налетаю на громилу и повисаю на его плече.

Ну да, да, с кротостью у меня беда. В общем, держитесь, мужики!

Глава 29. Гулька и инструктаж

Мой сопровождающий не ослабляет хватку ни на секунду. Может, он мысли читает? И в курсе, что я при первой же подвернувшейся возможности могу дать деру из этих райских святилищ?