Академия альфачей 2, или всем подставить сопатки!

Мадама наступает на край моего левого тапочка и вытряхивает меня из обувки на холодный пол.

‒ Кому сказала, стой спокойно, кудрявая!

Каждой из пленниц достается длинное одеяние в тон основному костюму.

‒ Пока прикройтесь. Избавитесь от накидки только тогда, когда скажет Распорядитель.

Мадама проходит вдоль нашей линии с контрольной проверкой и одергивает каждую непонравившуюся ей складку. При этом действует с усердием мамочки, что с особым рвением застегивает детскую курточку и случайно зажимает кожу на подбородке своего чада или встряхивает его с таким усердием, что нижнее бельишко малыша вгрызается в кожу.

Ежусь под своей пурпурной накидкой и с тоской оглядываю двери, которые так и не стали для меня спасительной соломинкой. Пути назад нет и не будет. Остается двигаться вперед.

Створки основной двери распахиваются, и в помещение заглядывает упитанный мужичок в цветастом нечто, похожим на халат, и с жутко подведенными глазами.

‒ Готовы? ‒ шипит он. ‒ Гости уже собрались.

‒ Готовы, готовы. — Мадама пихает под лопатками девушку, стоящую в импровизированной очереди первой, и та, дрожа, двигается мелкими шажками за Распорядителем.

Выглядываю из-за плеча предпоследней девушки и непроизвольно морщусь. Нас пытаются вытурить в полутемный зал. Потолок увешан золотистыми занавесками, а прямо по курсу виднеется что-то вроде высокого подиума. Предполагается, что именно там нам и нужно застыть послушными истуканами. Смотрю чуть дальше, но с моего угла обзора потенциальных покупателей не видно.

Так, бушую до последнего.

Мысли с делом не расходятся, и я неблагоразумно торможу у самого порога, так и не выйдя в зал. Сзади в меня врезается мадама. Вежливо отстраняюсь, чтобы не ожидавшая остановки тетя Гульк со всей основательностью поприветствовала лбом косяк.

‒ Рад видеть вас, дорогие гости! ‒ бодро начинает мероприятие Распорядитель.

Все девушки уже стоят на подиуме ‒ укутанные с головы до пяток. Кроме меня, конечно.

‒ Сегодня специально для вас приготовлена изысканная и эксклюзивная десятка из лучшего ассортимента прекрасных цветочк… ‒ Толстячок спотыкается на полуслове и выпучивает глаза, сообразив, что количество «цветочков» явно не дотягивает до обещанной десятки.

Он переводит взгляд в сторону выхода из «служебного помещения» и становится свидетелем следующей картины: я усердно упираюсь пятками в створку и в косяк и крепко держусь за канделябр, который висит над дверью, а багровая от ярости мадама не менее усердно выпихивает меня наружу.

Распорядитель, открыв рот, подвисает на некоторое время, и со стороны публики, которую я по-прежнему не вижу, начинают доноситься смешки. Кстати, благодаря занавескам, украшающим по бокам эту импровизированную сцену, гости не имеют возможности полюбоваться зрелищем выковыривания одного из эксклюзивных и прекрасных цветочков.

‒ Прошу, насладитесь видами и сделайте выбор, ‒ неловко сглотнув, хрипло продолжает Распорядитель. ‒ Если вам придется по вкусу одно из этих сияющих красотой созданий, я буду несказанно счастлив передать это чудо в ваши заботливые руки.

Он нетерпеливо хлопает по пухлому бедру ладошкой и посылает тете Гульк полный сердитости взгляд. Та рычит что-то неопределенное в районе моей правой лопатки и с усилием упирается мне в спину уже головой.

Больно, но терпеть можно. Что мне пара синяков?

«Если из-за тебя сегодня никого не купят, Гохат разозлится, ‒ шипит мадама, больно вцепляясь мне в плечо. ‒ И лично расправится со всеми девчонками из твоей партии».

Ловко. Угрожает не мне, а сразу всем девушкам.

Может, и правда надо было с кротости начинать?

Ослабляю хватку в тот же момент, как тетка предпринимает новую попытку вытолкать меня на сцену. Понимаю, что она чересчур перестаралась, когда та, придав мне ускорение, шлепается на живот где-то позади, а я по инерции бегу вперед ‒ и, к сожалению, не по прямой траектории. Ближайшая девушка испуганно выпучивает глаза и тянет ко мне руки, но не угадывает с расстоянием. И я проношусь мимо.

Прямо к краю подиума.

Где-то на фоне ошарашено икает Распорядитель.

На последней секунде разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, надеясь, что это поможет остановиться. Тщетно. Тело клонится назад, и я молча падаю.

Шурх.

На пути моей спины оказываются чьи-то руки. Одна ладонь упирается мне в спину, вторая ‒ чуть ниже поясницы. Я зависаю в воздухе, а мое чертово пурпурное одеяние, которое требовалось скинуть по команде Распорядителя, распахивается самостоятельно и без всякого стороннего указания.

Чувствую себя распакованным праздничным подарком. Парю в воздухе в пурпурном бикини с тонкими тряпочками на чьих-то руках, выгибаюсь, будто в танцевальной позе, ‒ к слову, не специально, ‒ да еще и волосы свисают… Короче, опростоволосившаяся лань на жертвенной подставке.

А в зрительном зале не так уж темно. Откинув голову, гляжу на гостей, сидящих в три ряда в мягких креслах с фигурными подлокотниками. Их несколько десятков. И все в масках на пол-лица.