Академия последних рубежей

— Потому что я так и не понял, зачем Вейланд требовал от Эртена открывать порталы в спальнях и коридорах. И что вообще они хотели от Эртена, — вздохнул Альграт. — Ладно. Простите, Имоджин. Я должен бежать. Будьте на связи!

Повторив это, он хотел уже вскочить, чтобы выйти из машины, но задержался. Еще раз пристально всмотрелся в ее лицо, провел рукой по щеке, точно прощаясь. Имоджин молча позволила ему это сделать и даже чуть приподняла подборок навстречу. Какой-то миг ей казалось, что Альграт собирается поцеловать ее снова, но он прикрыл глаза, а потом мотнул головой и открыл дверцу.

— Пишите мне, я буду волноваться, — сказала Имоджин и поднялась по ступеням Академии.

Она обернулась, уже оказавшись в безопасности холла. Хлипкой и как никогда условной, но все же безопасности... Но перед Академией уже не было никакой машины. Только живая изгородь вдоль подъездной аллеи да темные очертания деревьев в саду.

***

Заходя в гостиную, она ожидала увидеть толпу студентов, сгрудившихся вокруг радиоприемника или нервно спорящих, паникующих, бурно обсуждающих то, что вот-вот грозило перевернуть всю привычную жизнь. Но гостиная встретила пустотой и темнотой.

Горел только один ночной светильник. И ни души на диванах и в креслах.

Действительно. Сейчас ведь глубокая ночь. И сокурсники мирно спят, не зная, что утром проснутся в другой реальности. Имоджин на миг позавидовала им. У них в запасе есть еще несколько часов покоя, комфорта и уверенности в завтрашнем дне. У всех, кроме Собирателей пепла. Те наверняка знают, что ждет Алгимиру, а за ней и весь остальной мир. Но и у них все равно есть уверенность в завтрашнем дне.

Имоджин машинально разделась, умылась и легла в постель.

Она думала, что проваляется так до утра, не в силах сомкнуть глаз. Время от времени она включала фонарик и, спрятавшись с головой под толстым одеялом, проверяла блокнот Альграта, ожидая, что там появится хоть строчка о том, где он и что с ним. Мысли то и дело возвращались к нему, к тому, что произошло в машине полчаса назад, к этому поцелую.

Он прошел. незамеченным.

Во время него Имоджин захлестывали океаны эмоций и чувств, но он все равно прошел незамеченным в тени переворота, о котором объявили часом раньше. Страх перед неизвестным оказался сильнее.

Страх. Имоджин плотнее завернулась в одеяло. Она попыталась представить, на что станет похож мир, когда в нем снова окажутся Сиятельные. И вспомнила о своей реакции, когда Альграт впервые сказал, что инниари хотят вернуть Сиятельных с нулевого плана. Отчасти ей тогда даже хотелось, чтобы они вернулись.

На что будет похож мир с ними? Что изменится?

Что останется прежним?

Какие опасности привнесут Сиятельные — и какие новые вызовы?

Альграт говорил о подполье. Имоджин надеялась, что подполье продержится достаточно долго, чтобы на что-то повлиять.

Мысли путались. Да, Имоджин думала, что не сможет уснуть этой ночью. Но сон взял свое. И она провалилась в него, как в бездонный омут, чтобы открыть глаза только утром.

С утра ее встретил голос ведущего на радио.

Еще не до конца проснувшись, Имоджин поняла, что это тот самый ведущий, который был ночью. За прошедшие несколько часов у него сел голос и начал заплетаться язык. Но ведущий мужественно преодолевал эти препятствия. Сейчас он интервьюировал кого-то из Совета Пятидесяти. Кого-то, кого не взяли в Совет Двадцати.

— Нет, мы не знали о подготовке ничего подобного, — говорил мужчина, чьи интонации казались смутно знакомыми. Может быть, Имоджин встречалась с ним на приемах у дядюшки. — Конечно, мы пытаемся пробиться к Канцлеру, чтобы получить объяснения, но пока что он отказывается с нами разговаривать. Мы знаем не больше, чем все остальные граждане Алгимиры!

— А чего вы ожидаете? Вы считаете, что возвращение Сиятельных реально, или Канцлер ошибается?

Перед словом «ошибается» ведущий замялся. Заметно было, что он хотел выразиться жестче, но счел за лучшее подобрать более безобидные слова. Верил он в возвращение Сиятельных или нет, но уже боялся сказать что-то, что могло их прогневить. Ведь божества умели видеть прошлое и будущее, при желании они легко узнали бы, кто и как отнесся к их возрождению. Затем Канцлер и устраивал праздник еще до того, как мир необратимо изменится...

Имоджин потянулась, зевнула и временно перестала слушать.

Она подозревала, что при Сиятельных ей не жить, как ни притворяйся, что рада им. Во-первых, они распознают притворство. Во-вторых, им не нужна хранительница Часов инниари. Даже если они своей божественной волей как-то смогут лишить ее этого статуса.

Бланка и Илидия уже встали. Илидия, полностью одетая, нервно ходила по спальне взад-вперед. Бланка сидела на своей кровати неподвижно, и на лице ее был написан ужас. Она боялась, да, Имоджин догадывалась, что сегодня увидит страх на многих лицах. но создавалось впечатление, что Бланка боится чего-то конкретного. Не абстрактных ужасов, которыми наполнится мир под пятой Сиятельных, а какого-то определенного события, которое вот-вот случится с ней.