Академия последних рубежей

Дыхание перехватывало. Имоджин обнимала сидящего напротив мужчину обеими руками, чувствуя, как его дыхание тоже сбивается и как стучит его сердце. Он притянул ее еще ближе, заставляя почти лежать у него на коленях. И целовал так отчаянно... Так, словно от нее зависела его жизнь, словно он погиб бы в секунду, едва Имоджин отстранилась бы.

И она отвечала так же отчаянно и жадно, лишь теперь осознав, насколько разительно этот мужчина отличался от Алессара.

И каким блеклым и незначительным казался Алессар сейчас, когда его строптивая невеста наслаждалась объятиями другого.

Имодджин прикрыла глаза. Удовольствие бежало по венам раскаленной лавой — так похоже на то, что было с Алессаром, и так отличаясь. И с каждой секундой ей все меньше хотелось сравнивать. К кайасам Алессара, к Темным демонам, пусть остается с теми, за кого сражался! Имоджин была уже не с ним. И ей никогда еще не было так на него наплевать.

.Когда они с Альгратом оторвались друг от друга, реальность не сразу встала на место. Имоджин еще несколько секунд моргала, а детали мира постепенно занимали свои места. Безумие Канцлера. Возвращение Темных демонов. Собиратели пепла добились своего. Часы инниари не найдены. Корпус по делам инниари расформирован, Альграт лишился всех полномочий, они проиграли.

— Темных демонов выпустят после праздника, хотя по логике следовало бы наоборот, — задумчиво и тихо произнес Альграт. — Я думаю, без праздника снять печать не получится. Он нужен как прикрытие, чтобы попасть в Академию и не привлечь внимание ее защиты. И это как-то связано с тем пленным, которого держат в подвале.

Он все еще не выпускал Имоджин из объятий. Его дыхание чуть щекотало ухо, а от тревожного полушепота становилось не по себе.

— Почему вы думаете, что им нужна именно Академия и именно пленник? Да и потом, Собирателям разве мешает защита? У них полно студентов, которые сделают все, что скажут старшие, — скептически ответила Имоджин.

Они не сказали ни слова о том, что здесь произошло несколько мгновений назад. Будто никакого поцелуя не было. Любые разговоры, будь то неловкие извинения или откровенные признания, казались неуместными здесь и сейчас. Что бы ни изменилось в отношениях, обсуждать это следовало потом, когда обезумевший мир вернет себе равновесие, когда исчезнет угроза возвращения Сиятельных, когда.

А может, через три дня они оба перестанут существовать, попав под горячую руку кому-то из капризных божеств. И будет уже не важно, что изменилось.

— Во времена Сиятельных Академия первой научилась защищаться и стала первым и главным оплотом борьбы. Без нее, без барьера, который не давал Сиятельным видеть, что творится за стенами, наши предки не смогли бы отправить их на нулевой план. Сначала нужно было спланировать сам нулевой план, просчитать все до мелочей, договориться... Создать Часы инниари или научиться ими пользоваться. Я не знаю, кто их создал. Может, это были и не инниари, — сказал Альграт. — Тогда Академия стала первым рубежом против Сиятельных. И говорили, что, когда придет время и они станут рваться обратно, она станет последним. Падет последний рубеж — падет наш мир. И мы все сгорим к кайасам в сиянии возрожденных Сиятельных.

— Это слишком зловеще, — пробормотала Имоджин.

— Но на самом деле, — уже другим, небрежным и деловитым тоном сказал Альграт и выпрямился в водительском кресле, вынуждая Имоджин отстраниться, — вряд ли они действительно хотят отдать весь мир Сиятельным. Скорее всего, они просто нашли какой-то способ ими управлять и намерены прикрываться ими, чтобы править самостоятельно. Как вы считаете, Имоджин, это ведь удобно, когда ни один твой указ не смеют оспорить? Не смеют, потому что понимают — ты лишь рупор божественной воли, и стоит пойти против тебя, как божества разозлятся и сотрут бунтаря с лица земли?

Имоджин посмотрела ему в глаза, но не нашла там никаких ответов. Только бесконечную усталость, немного беспокойства и безграничную решимость. Альграт смотрел уже не на нее, а сквозь нее. Видел не ее лицо, а какие-то свои планы, которые предстояло начать воплощать в жизнь.

— Да, — ответила она. — Очень удобно. Но для нас это ничего не меняет.

— Так и есть, — согласился он. — А еще многоуважаемый Канцлер, Госпожа,

Собиратели пепла и прочая шваль, которая дорвалась до власти, не допускают мысли, что они могут не справиться. Сиятельные не останутся марионетками. Впрочем, это разговор для другого времени и места.

Он моргнул, и взгляд вновь сфокусировался на Имоджин.

— До возвращения Сиятельных вам ничего не грозит. Божества заставят вас добровольно отдать артефакт, не придется нападать на вас и убивать личность. Так что сидите в Академии и готовьтесь к балу. Не привлекайте к себе внимания. Я еще вернусь. Будьте на связи.

Щелкнул замок, возвещая, что дверца машины разблокирована. Это значило «иди, не отнимай у меня время».

— Но. Погодите! — растерялась Имоджин. — Что им нужно от Академии? Почему вы так уверены, что во время этого кайасова праздника кто-то сюда проникнет?