Читаем Ахейский цикл (сборник) полностью

Ахейский цикл (сборник)

Корабль качался, скрипел, но меньше всего спешил поддаваться. Мальчишки по уши вымазались в смоле, вспотели — без толку. Дело застряло. Гиппагога упрямо оставалась на прежнем месте.

— Давайте передохнем! — предложил запыхавшийся толстяк Клисфен, хватая ртом воздух.

— Ладно, — неохотно согласился Телемах, и трусишка Пирей молча взмолился богам: не дайте нам спустить корабль на воду! Смилуйтесь! Тогда и живы останемся, и его, Пирея, никто трусом не назовет! Ведь сделал, что мог... честно...

— Сыновья ослоголовой черепахи! — вдруг заорал Телемах, разом забыв, где находится и от кого скрывается. — Слепые болваны! Вы ж подпорки не вытащили! Так его год толкать можно!

Ну почему бы этому неугомонному Телемаху не посидеть вместе со всеми, не передохнуть? Нет же, полез смотреть, в чем дело. Теперь все. Конец. Волей-неволей придется плыть навстречу верной погибели! Только остальные ничегошеньки не понимают, а он, Пирей, — понимает. И от понимания во рту скапливается вязкая слюна, а пот льется со лба ручьем...

— Отдохните, придурки. Я подпорки убрал, теперь легко пойдет.

— А как мы заставы обойдем? — опять влез толстяк Клисфен и, не дожидаясь ответа, смачно зачавкал. У Пирея, который не успел толком поужинать, сбегая из дому, слюнки потекли. Зря он забросил дорожный мешок на гиппагогу — ищи его теперь в эдакой темнотище!

— А вот у Пирея спроси. Кормчий все знать должен! — беззаботно отозвался кто-то.

— Я-я рулить могу! — растерялся Пирей. — Рулить! А заставы вы сами...

— Ерунда! Раз плюнуть! — заявил всезнайка-Эфиальт. — Я проведу. Стану рядом с Пиреем, он будет рулить, а я — командовать, куда плыть.

— Лучше заранее скажи: куда. Пока время есть, — резонно предложил Телемах.

— Пусть Пирей приготовится.

— Да ну вас! Значит, так: выходим из Безымянной — и направо. К западу, в смысле... то есть, к северу. Ну, направо, и все тут! Там островишко есть, махонький, за ним как раз первая застава караулит. Надо между этим островишкой и берегом прошмыгнуть. Скалы нас от заставы укроют, никто и не увидит!

— Это точно! — вдруг сообщил корабль противным, сварливым басом. — Рифы там, дубина. На дно пойдете, там вас точно никто не увидит. Во веки веков.

— То-то заморышам радость! — поддержал корабельную брань ближний утес. — Вы бы, герои, хоть караул выставили, что ли? Или песню затянули, для пущей слышимости!

В следующий миг произошли сразу два небольших, но существенных события. Во-первых, в ладонь Телемаху ткнулся холодный мокрый нос, и что-то большое, но явно настроенное дружелюбно, потерлось об мальчика лохматым боком, едва не сбив с ног в воду.

— Кошмар! — счастливо ахнул Телемах. — Хороший, хороший пес... нашел меня, умница...

Рядом со зверюгой он чувствовал себя увереннее. А во-вторых, из-за туч, разбросав их в стороны, как опытный борец расшвыривает противников, наконец вырвалась пленница-луна. Серебряным диском, брошенным в небеса титаном-дискоболом, повисла над вершиной Кораксова утеса, заливая мир ледяным сиянием. Сразу на берегу, кроме полутора десятков юнцов, сплошь яеремазанных смолой, обнаружилось еще столько же да-шних пастухов... Да каких там пастухов! Коровники и свинопасы разительно преобразились: вместо вонючих ур и драных хитонов на всех красовались добротные хламиды из шерсти, из-под плащей выглядывали кожаные панцири, отсвечивая бронзой блях. На поясе у каждого висело оружие: секира, короткий меч-ксифос, кривой, жутковатого вида тесак...

— Мы тут подумали, и я решил, — рябой Эвмей выступил вперед, хромая как-то странно; вернее, почти не хромая. — Лучше в море сдохну, чем в кустах. В Пилос, надо полагать, за подмогой? А откажет хитрюга Нестор — значит, дорога в Спарту, к Менелаю?!

— Откуда...

— Оттуда. Вот, держи: няня передала, — рябой протянул Телемаху тугой узел.

— Одежонка всякая. Венец ба-силейский тоже там. Чтоб не стыдно было к отцовым соратникам явиться. Бери, бери, басиленок... жалко, эфиоп наш потонул — вот кто пригодился бы!..

— А ну-ка, навались! — уже командовал разом помолодевший Филойтий, и корабль, испуганный зловещим шепотом коровника, с плеском скользнул в воду. — На борт! Живее!..

В этот миг мальчик вдруг почувствовал себя юным предводителем, ведущим в бой малочисленное, но сплоченное войско. Наконечником копья богини воинов, путеводным маяком светила луна над вершиной Кораксова утеса, освещая путь неуклюжей гиппагоге, разворачивающейся в Безымянной бухте. И алмазный щит вставал над морем.

Телемах, сын Одиссея, уходил за помощью.