Ахэрээну (СИ)

Ночью раздался стук в дверь. Охранник, спавший на пороге, вскочил.

— Кто там?

— Не гневайтесь, что побеспокоить осмелился, — из-за двери голос казался смазанным, — Только велели письмо передать, и не мешкая, не дожидаться утра.

В приоткрытую створку только письмо и пропустили; поднявшийся Ариму взял его из рук охранника, передал господину, лампу поближе поднес.

Тот мгновенно пробежал строчки глазами.

— Едем, — сказал Кэраи, вскакивая и одним движением приводя себя в подобающей для дороги вид. Наконец-то он вновь стал прежним, а то было… брр, лучше не вспоминать. Пусть лучше столкнется с врагами, с честью погибнет даже, хоть и негоже о таком думать, чем растает, потеряв смысл, стремления и волю к жизни.

А снаружи поднимался рассвет, посветлели и небо, и крыши, и дорога теперь лежала в рассветную сторону, хоть и по-прежнему опасная, но все же с какой-то надеждой.

**

Сказки кончились.

Словно пытаясь наверстать то, чего не успел в жизни, Тайрену расспрашивал ее о прошлом. Нет, не расспрашивал даже — велел говорить, и она вспоминала все, что могла рассказать, об уроках музыки, о том, как делали к праздникам цветы-фонарики, о том, какими становятся улицы с наступлением ночи. Только то говорила, что годилось для слуха ребенка, и, хоть старалась не открывать истинного рода занятий своих, это уже не имело значения. Он слушал ее с закрытыми глазами — наверное, представлял.

Кое-чему Тайрену улыбался, кивал — он знал это от Энори. И о праздничной россыпи огней ночью в летние праздники, и о цветочных лодочках на волне…

— Все привыкли, что это не для меня, и я думал также. А сейчас почему-то хочется, — пожаловался как-то, глядя в окно. Оно было темным, попробуй что-то увидеть через решетку через полкомнаты ночью, да еще если рядом лампа горит. Жизнь есть только в этой комнатке, думала Лайэнэ. Пока еще есть.

Стражников она уже не замечала, а те может и ждали, пока наконец мальчик умрет и женщина достанется им.

Присланный новый врач Тайрену ничем не помог. И он все время боялся — вдруг именно его обвинят в смерти ценного заложника? Лайэнэ он невзлюбил сразу, невесть почему. К счастью, ночевал этот человек не с ними.

— Спать пора, маленький господин, завтра дорасскажу. Поздно уже, — молодая женщина, задумавшись, поднесла руку к пламени лампы — точь-в-точь как делал Энори, и обожглась разумеется, отдернула пальцы, слегка даже вскрикнув. Охрана насторожилась; через миг Лайэнэ поняла, что не ее вскрик тому причиной. Какие-то люди вошли в коридор, и не скрываются, идут по-хозяйски.

В железе и доспешной коже, высокие, темные; увидела их, когда резко отошла в сторону створка двери. Гости с охраной не церемонились: те едва успели схватиться за сабли — все же свои в доме! — как уже повалились на пол, и Лайэнэ, хоть ничего доброго о них сказать не могла, от души пожелала, чтоб только ранеными, не убитыми.

— Забирайте, — велел один из вошедших. Другой переступил через лежащее тело, подхватил на руки Тайрену. Лайэнэ вцепилась и в мужчину, и в мальчика одновременно. Тот дернул плечом, пытаясь ее отбросить, но первый — он, видно, был главнее — велел:

— Да заберем эту бабу тоже, господин разберется.

Двор, в отличие от сада, освещен был отлично, сверху подвешенными на цепях фонарями, по бокам факелами. И почти никого, а Лайэнэ казалось, тут должен торчать едва ли не целый гарнизон. Или с ними поступили, как со стражей в комнате?

Нескольких лошадей держали под уздцы слуги. У лошадей стояли четверо в дорожном, о чем-то разговаривали. Один из них, самый высокий, ладно скроенный, в темно-алой головной повязке, резко повернулся ей вслед и, кажется, присвистнул. Она с содроганием поняла, что знает этого человека. Хуже того… похоже, и ее тоже узнали.

Сейчас их везли не в деревянном коробе, а верхом, но по ночи Лайэнэ все равно ничего не разобрала. И сами скачущие были тенями в темноте.

То справа, то слева поднимались склоны холмов, порой вдалеке виднелись огни поселений. Раз копыта коней прогрохотали по деревянным доскам моста. Маленькая какая-то речка, в округе немало таких. Хотя уже неважно, куда именно привезут, все равно для Лайэнэ теперь пойдет игра по другим правилам. Если ей вообще позволят играть.

У дома, куда привезли, оказалась массивная, мохнатая живая изгородь в человеческий рост. Приметное поместье. Хотела попристальней разглядеть — не успела; всадники въехали во двор, мальчика сняли с седла и унесли куда-то, пока она еще выдыхала после скачки и озиралась по сторонам.

А потом ее повели внутрь дома, не слишком вежливо, но и не так грубо, как она опасалась.

— Ну, привет! — сказал Макори. Он вошел следом за ней, казалось, заполнив собой не самую маленькую комнату.

Лайэнэ низко поклонилась, скрывая замешательство и страх.

— Высокородный господин хочет сказать…

— Да перестань уже. И тебя не узнали — они что, слепые? Хороших подручных набрал отец, ничего не скажешь. Давай, выкладывай все… а впрочем, сперва смой с себя эту мерзость и переоденься.