Актрисы старой России. От Асенковой до Комиссаржевской

На памятнике была выбита эпитафия:

Все было въ ней: душа, талантъ и красота.

И скрылось все отъ насъ, какъ светлая мечта.

Недавно в Интернете я нашла такую заметку:

«Бывают мистические случайности, преследующие человека и после его смерти. В роковом 1941-м, спустя ровно сто лет после кончины актрисы, немецкий снаряд попал точно в её могилу, оставив после себя осколки памятника и глубокую пустую яму… а на дне её — ничего, тёмная вода. Казалось, сам злой рок уничтожал последние следы присутствия легендарной женщины на этой земле».

Автор подметил эту роковую неслучайную случайность. Словно закрылась страница Асенковой. И всё-таки помять о ней сохранилась, и даже в 1967 году режиссёром Я. Б. Фридом был снят художественный фильм «Зелёная карета». Роль Варвары Асенковой сыграла Наталья Тенякова. Могилу актрисы, уничтоженную бомбой, восстановили в 1955 году.

Алмаз и жемчуг русской сцены

Вера и Надежда Самойловы «В душевной памяти и любви»

Выбор: любовь или служба

Зрительный зал был полон. Казалось, яблоку негде упасть. Шёл бенефис двух популярных актрис, сестёр Самойловых — Надежды и Веры. В самый разгар бенефиса на сцену вышел знаменитый драматический актёр Алексей Михайлович Максимов (1813–1861) в сопровождении своих коллег, нагруженных великолепными букетами цветов и коробками с многочисленными подарками.

А. М. Максимов. Неизвестный художник

Надежда и Вера отступили с середины сцены, пропуская тех, кто собирался их чествовать, а Максимов негромко проговорил:

— Слушайте, мои дорогие, я вам прочту посвящение писателя Владимира Соллогуба:

Алмаз и жемчуг русской сцены,Благодарим вас всей душой,Что вы возвысили собойЗначенье русской Мельпомены,Что не щадили никогдаВы даровитого трудаДля драматического дела.

Вас публика понять умела;В душевной памяти онаНадежду с Верою отметитИ вам на ваши именаВсегда Любовию ответит.

Зал взорвался аплодисментами, и, наверное, сильнее всех хлопал, не жалея ладоней, гвардейский офицер, сидевший в одном из первых рядов. Это был Александр Васильевич Макшеев, майор, георгиевский кавалер, статный красавец, влюблёнными глазами смотревший на одну из сестёр, на Надежду Васильевну Самойлову, смотрел и готов был благословить тот миг, когда накануне к нему прибыл посыльный и вручил заветный конверт с билетом на этот замечательный концерт.

А он ещё нехотя спросил:

— Что за пакет? От кого?

— От майора Зеленского! — ответил посыльный.

— Ну давай! — сказал Макшеев, нехотя взял конверт и сунул посыльному целковый.

«Г-мм. Билет. Один! Странно!»

В конверте была записка: «Дружище! Завтра идём с тобой в Александринку! Что там будет? Сюрприз для тебя!»

Прочитал и подумал: «Странно. Как будто бы на все пьесы, в которых играет Она, билет я уже приобрёл. А это ещё что? Идти или не идти?»

Утром перед ежедневным в полку разводом на занятия Макшеев подошёл к Зеленскому:

— Что там за концерт? Времени нет ходить на всякую дребедень.

— Э-э-э, братец, не спеши с такими заявлениями, не спеши.

— Что значит «не спеши»? Скажи толком. Ты же знаешь, на какие спектакли я хожу.

— Вот именно, знаю, потому и послал тебе билет. Ну а второй — у меня. Тоже хочу взглянуть на двух богинь сцены.

— Неужели Надежда Самойлова выступает? Но ведь…

— Да, да, да! Она выступает вместе с сестрой Верой. Но это не спектакль. Это бенефис. Ты, видно, просто приобретая билеты на спектакли с её участием, не обратил внимание на этот театральный праздник.

И вот они с приятелем сидели в зрительном зале, сидели близко к сцене, в партере, на третьем ряду. Приятель позаботился и средств не пожалел.

А сестры продолжали блистать. И зрительный зал оглашался поздравлениями и приветствиями восхищённых зрителей и искренне поздравляющих актрис коллег.

— Боже мой, боже мой! — шептал Макшеев. — Как мне увидеть её, как подойти, как заговорить?

Зеленский, несколько чопорный, снисходительный, словно покровительствующий над приятелем, тронул его за руку:

— Подожди. Сейчас не спеши со своим букетом. Всё после, после. Вот закончится бенефис, и давай прямо за кулисы.

— Нет, нет, что ты, я не могу. Не решусь.

— Стыдись! Лейб-гвардия! В бою не боялся, а тут.

— Тут дело другое.

— Хорошо, пойду с тобой, но чтоб делал, как я скажу!

Они с трудом пробились за кулисы. Желающих попасть туда было ещё больше, чем тех, кто рвался на сцену во время антрактов, засыпая цветами именинниц.

Повезло. Надежда Самойлова, отделавшись от очередного поздравителя, направилась к своей гримёрной.

Тут Зеленский и заговорил с ней:

— Несравненная! Выслушайте лейб-гвардию, приносящую вам свои поклонения!