Актрисы старой России. От Асенковой до Комиссаржевской

„Находясь на гастролях в Петербурге, знаменитый Щепкин посетил представления водевиля `Полковник старых времён`. После спектакля Асенкова не могла не подойти к мэтру:

— Михайло Семёнович, как вы находите меня?

— Вы, конечно, ждёте похвалы, — жёстко ответил Щепкин. — Ну так утешьтесь: вы в `Полковнике старых времён` были так хороши, что гадко было смотреть“.

Михаил Семёнович Щепкин называл амплуа с переодеванием в мальчиков „сценическим гермафродитизмом“, намекая на то, что актриса с её талантом разменивается на ничтожные роли, хотя и самому ему приходилось выходить на сцену в точно таких же пустых недостойных пьесках и водевилях».

Но это всё рабочие моменты. Они естественны, ведь актриса учится всю жизнь, ну а детали постановки не всегда зависят только от неё. Взять хоть историю с переодеваниями.

Самой мерзкой была, конечно, сплетня о романе с государем. Мало того, что выдумали роман, ещё и прибавили к этой выдумке, что Варвара Асенкова родила от государя сына.

Откуда же это пошло? Кто сочинил? По какому поводу? Возможно, в какой-то мере толчок к сплетням дала постановка пьесы «Собор Парижской Богоматери». Я специально пишу название без имени автора. Всем известно, что автор романа Виктор Гюго. Но хоть и сохранилось на афишах название пьесы, одноимённое с романом, от романа ничего не осталось.

И вот уже Асенкова играет Марию Антоновну в гоголевском «Ревизоре». Успех! Затем Софью в грибоедовском «Горе от ума». А впереди — исполнение мечты. Да, она давно мечтала сыграть Эсмеральду в «Соборе Парижской Богоматери».

От «Собора Парижской богоматери» осталось только название

Пробить пьесу на сцену Александринки в точном соответствии сюжету романа Виктора Гюго оказалось невозможно, ведь фоном главного сюжетного построения служат революционные потрясения во Франции в конце XVIII века.

Император запретил пьесу.

Министр императорского двора генерал-адъютант светлейший князь Волконский Петр Михайлович (1776–1852) ответил инициаторам постановки пьесы:

«23 мая 1837 года.

Государь император, усмотрев из репертуара, что в бенефис актрисы Каратыгиной назначена пьеса „Эсмеральда“, высочайше повелеть соизволил оную не давать, а вместе с тем подтвердить, чтобы все переводимые с французского языка пьесы сего рода, прежде постановки оных на сцену, представлены были через меня его величеству.

Министр императорского двора князь Волконский».

Но в театре нашли выход. Государю представили пьесу, которую написала по знаменитой книге Виктора Гюго немецкая актриса и драматическая писательница Шарлотта Бирх-Пфейфер (1800–1868). Написала, что называется, на потребу публике. Такова уж была эта актриса-сочинительница. В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона о ней сказано:

«В своих драматических произведениях, большей частью сентиментального характера, она с большим умением приноровлялась ко вкусам публики и обнаружила хорошее знакомство со сценическими эффектами…»

Перевела пьесу на русский язык ведущая русская драматическая актриса пушкинской эпохи Александра Михайловна Каратыгина (1802–1880), дочь знаменитой танцовщицы Евгении Ивановны Колосовой (1780–1869) и жена актёра-трагика Василия Андреевича Каратыгина (1802–1853).

Перевод делался так, чтобы пьесу всё-таки разрешили. Государь пролистал то, что осталось от того, что было у Виктора Гюго, и, учитывая настоятельные просьбы театралов, решил дозволить постановку, однако после редактирования текста. Редактуру он поручил драматургу и искусствоведу Степану Александровичу Гедеонову (1816–1878), выпускнику Петербургского университета, назначенному в 1835 году секретарём к президенту Императорской академии наук С. С. Уварову, а впоследствии известному как первый директор Императорского Эрмитажа, вступивший на эту должность в 1863 году, и особенно как директор Императорских театров с 1867 по 1875 год.

Завершив порученную работу, написал отчёт государю, который и подал через министра двора. В отчёте указал, почему пьеса может быть допущена к постановке. В новом варианте было так:

«1) Действие происходит не в Париже, а в Антверпене, не при Лудовике XI, а при Герцоге, которого имя не упоминается.

2) Вместо собора Notre Dame de Pari декорация представляет Антверпенский магистрат, куда скрывается Эсмеральда.

3) Вместо духовного лица сделано светское — синдик.

4) Фебус, по роману развратный молодой человек, заменен нравственным и платонически влюбленным женихом.

5) Возмущений на сцене никаких не представляется. В 4-м действии говорят о намерении цыган освободить Эсмеральду из магистрата, в котором она находится не по распоряжениям правительства, но вследствие похищения ее Квазимодо.