Акулы из стали. Ноябрь

Толик и не прошел, а стал тереться рядом, ожидая медляка и отпугивая грозным взглядом первокурсников, хотя вот тоже, думал сейчас Толик, – что мешало просто подойти и познакомиться? Почему считалось нужным знакомиться непременно держась за талию и крича друг другу в уши? А можно же было и не успеть захватить добычу первым! Те еще истории, ухмыльнулся Толик. А вот и тогда, кстати, тоже – с другой стороны Лены опытный глаз Толика засек Игоря – своего одноротника из первого взвода. Тот тоже ходил кругами и только что не облизывался, глядя на Лену. Одноротника взглядом не отпугнешь – тут только быстрота, решительность и напор! И это сейчас смешно было вспоминать – вот бы за места в аудиториях так сражались!

Толик схитрил – сбегал к ведущему (он так называл его сейчас, в воспоминаниях, для точности рисуемой картины, потому что не мог вспомнить, было уже тогда в ходу слово «диджей» или еще нет) и узнал, после какой песни тот поставит медляк, и упросил его поставить Дювала – медляки у того были самые долгие и медленные. И только отгремели последние звуки нужной песни, аккуратно, но решительно взял Лену под локоток:

– Разрешите вас пригласить?

– Куда? – удивилась Лена.

– На медленный танец.

– А откуда вы знаете, что сейчас будет именно медленный?

И тут старина Фрэнк со своим «Прикоснись к моей душе» вступил как никогда вовремя.

– Да вы телепат! – улыбнулась Лена.

– И не только! – с готовностью согласился Толик. – Еще я Толя.

– Мало того, что телепат, так еще и Толя? Надо же, такое редкое сочетание в наших южных краях, что я не могу удержаться и не представиться в ответ. Лена.

– Очень приятно!

– Ну это само собой, раз ты меня пригласил на танец, то наверняка уж тебе приятно, что я не отказала. А ты откуда сам, Толя?

– А я прямо отсюда и есть, Лена, в Камышах живу.

– Вот так да! А я на Острякова, но не на самом, а вниз там, с горы. Так мы с тобой рядом и живем, в одном троллейбусе в центр ездим, получается, и в один кинотеатр ходим, а раньше и не встречались, да?

– Да. Я бы запомнил!

– Ой, да ты всем так девушкам говоришь!

Да, подумал Толик, но вслух сказал: нет, ты что, Лена, как можно так плохо думать о парнях! Лена красиво смеялась, и Толик, как с ледяной горы, несся влюбляться в нее все сильнее, и все ему казалось в ней прекрасным: и русые кудрявые волосы, которые так красиво текли на плечи, когда она поворачивала голову, и розовые губки, которые так красиво улыбались, и звонкий смех, и даже застежка от лифчика, на которую он случайно наткнулся рукой, возбудила его, как никакие другие застежки прежде. На прежние-то он натыкался как бы случайно, а тут наткнулся и правда случайно и подумал, что вот оно, зрелое чувство, видимо с этого и начинается, что ты сначала говоришь, слушаешь, вдыхаешь, смотришь и улыбаешься, а потом уже чувствуешь, как нет-нет да и коснется ее упругая грудь твоей просто груди. Тоже упругой, в общем, но… Блядь, только стояка мне на ночь глядя и не хватало, чертыхнулся Толик и перевернулся на другой бок, в надежде на то, что приятных воспоминаний у него не одно и вот это вот, про мягкую грудь Лены, удастся вытеснить.

Но нет, не удалось – так прочно это угнездилось в голове и ну давай разматывать клубок дальше: и как Лена ждала его после танцев подальше от КПП, чтоб он успел перелезть через забор – за увольнительной ходить было некогда, и какая она красивая была тогда, под фонарем, а вокруг ночь и темнота, и пахнет теплом, морем и цветущими тополями, и группки людей идут мимо Лены, а курсанты на нее оглядываются, и Толик уже издалека гордится, что эта красивая девушка, так легко привлекающая к себе внимание, – его. С чего его, если они час как познакомились и, может быть, она просто из вежливости дала согласие проводиться домой… Но в юности так легко веришь в хорошее, в то, что тебе кажется хорошим, что сомнений не допускаешь вовсе. Вот они бегут на катер, держась за руки, и смеются, а чему – непонятно. Видимо, вот этому всему, что вокруг и молодости своей: ну не тому же, что катер вот-вот отчалит и торчать им тогда в кустах, прячась от патрулей, в ожидании следующего? А если бы не успели? Решился бы Толик поцеловать ее первый раз там, в этих самых кустах, или нет? Скорее нет, конечно. Разве что если бы она сама была бы не против. Но как понять, против она или нет, в те годы Толик еще не знал, да и сейчас не знал тоже. Но тогда это казалось важным, а сейчас уже давно нет – давно уже проще попытаться и узнать, чем гадать и терять время.