Аквамарин их глаз

Психовский повернулся, наконец-то увидев то, что его забеспокоило внутри.

Вдали улицы стоял человек — хотя, говорить вдали здесь можно очень условно, потому что расстояние, казалось, постоянно менялось, то сжимаясь, то вновь удлиняясь. Фигура увеличивалась, и довольно скоро оказалась там, где Грецион ее увидел — около высокого окна забегаловки. Тогда фигура перестала словно гармошкой гнуть под себя пространство, будто не умея двигаться по-другому.

В нескольких шагах от Хуана с Греционом стоял золотоволосый юноша с чертами лица, которые описывались только банальным «прекрасные». Словно собранный по золотому сечению, он стоял в белой, подобно греческой одежде, грудь была обнажена. Как ожившая статуя скульптора, больше всего в жизни ценившего красоту, юноша стоял во всем своем мягком, медовом великолепии и смотрел вперед, взглядом глаз цвета небесного камня врезаясь в двух вышедших из бара, но в то же время будто игнорируя их присутствие.

— Мда, — наконец-то отошел от увиденного Грецион. — Коньяк с кофе пили вы, а видим мы, как я понял, одно и то же. Видимо, в мою газировку тоже что-то сообразили.

— Такой же, — только и смог проговорить Хуан.

— Так, то есть вы такого уже видели? — Писховский сделал шаг вперед — юноша не двигался. — И уж явно, я думаю, не в музее. Хорошо, версия с ожившими статуями — абсолютный бред, отбросим сразу.

— Что-то? — потряс головой Альтерего.

— Ну, я пытаюсь разобраться, что это, — Психовский мыслил как-то слишком трезво и резво, хоть, в отличие от Хуана, видел юношу впервые. Но долгие разговоры о богах, оккультизме и загадках древних цивилизаций закаляют психику, особенно когда разговор об этом всем идет со студентами.

Но неприятное ощущение все еще не покидало прфоессора.

— Разве это…

— Нет, — перебил профессор. — Это точно не человек

. Где вы видели такого идеального? Даже если кто-то устроил ролевые игры по мотивам древней Греции, или рядом опять открылся один из косплей-фестивалей, человек бы не выглядел так идеально. Люди такими не бывают.

Психовский нашел новую игрушку, которую ему интересно было изучить — и перед этим интересом другие чувства пятились, зная, что взбунтуйся они против великого Любопытства — будет худо.

— К тому же, его глаза…

Юноша шевельнулся — рука легонько поднялась вверх, а потом он сделал шаг. По крайней мере, попытался — движения его были как у младенца, который только-только учился ходить и управлять своим телом. А потом, как показалось Грециону, пространство снова сжалось и разжалось. Юноша оказался практически губы к губам с профессором, продолжая молчать и смотреть прекраснейшим из взглядов.

Психовский отступил на шаг.

— Вы, конечно, понравились бы мом студенткам, — откашлялся Грецион. — Но я предпочитаю женское общество, и не такое молодое — годы уже не те.

Хуан Альтерего, который просто не понимал, что делать, удивлялся двум вещам: выдержке профессора и отсутствию других людей в радиусе нескольких метров. Никакой мистики — время для посиделок в баре и Психовский, и Альтерего выбрали рабочее, хотя, скорее пиковое рабочее, когда никто не мог даже отпроситься на пару минут.

Но у испанца складывалось ощущение, что прекрасного юношу и так никто бы не увидел — похоже, подумал Хуан, все дело в их цвете глаз. Этот как поставить на зрачок очки дополненной реальности — только не в фантастическом романе, а по-настоящему.

Золотоволосый юноша с идеальным лицом наклонился к Психовскому, словно собравшись нашептать что-то. Но вместо этого просто выдохнул, будто бы на каком-то моменте развоплотившись в холодную струйку дыхания, коснувшуюся шеи профессора.

А вот это было жутковато.

Грецион не хотел рассматривать лицо странного юноши вблизи, но ему пришлось. Тогда профессор увидел то, чего совершенно не ожидал, вот прям от слова вообще.

На лбу у юноши, нарушив красоту и гармонию, на мгновение проступил вытянутый символ — два треугольничка сверху и снизу, а между ними — три вертикальные полосы, каждая из которых поделена на три части: две маленьких, по краям, и большую в центре.

Психовский не думал, что его затрясет — он всегда был рад пропустить чашечку-другую со сверхъестественным, представься только такая возможность, но сейчас профессора слегка заколотило. Он понимал, что помнит этот знак, но никак не мог понять, что же конкретно символ обозначает и почему кажется столь естественным на лбу странного юноши во всей сложившейся ситуации.

Дрожь сменилась состоянием здорового Психовского — профессору словно нажали какую-то кнопку, и он переключился. Мозг вернулся на скоростное шоссе, с задором высовывая руку из окна интеллектуальной машины.

— Пойдемте отсюда, — кинул он Хуану.

— А как же… — Альтерго показал рукой на юношу, до сих пор просто стоявшего, молчавшего и громко дышавшего — что странно, звука будто бы и не было.