Аквамариновое танго

– Боюсь, я не был готов забыть, что она принадлежала к числу тех девиц, которые причиняли неприятности моей матери, – парировал молодой человек.

– То есть она вам не нравилась?

– Как может не нравится человек, в котором столько огня? Если бы она не покончила с собой и если бы я застрял в замке еще ненадолго, боюсь, мне пришлось бы послать свои принципы к черту.

– Она вас завлекала?

– Я бы сказал, она завлекала всех мужчин вокруг. Это нечто вроде привычки или рефлекса, называйте как хотите.

– Я хотел бы уточнить кое-что, – вмешался Анри. – Зачем отчим вообще взял вас с собой в гости к Лили?

– Он считал, что мне необходимо развеяться. В Париже во время войны было не слишком весело.

– Или он хотел возобновить отношения с Лили, а вы должны были в случае чего подтвердить матери, что между ними ничего не было?

– До чего же вы въедливы, – вздохнул Эрнест. – Вы так спрашиваете меня, словно я знаю, что у моего отчима было в голове. По-моему, его забавляла мысль свести меня с Лили. Он лелеял мысль воспитать меня по своему вкусу… сделать из меня некое подобие себя самого. Только вот такие щенки, как я, Лили никогда по-настоящему не интересовали. Она называла щенками слишком молодых людей, – пояснил Эрнест, – вроде меня или Жана Майена. Этот дурачок вообще был от нее без ума…

– Он сильно ее ревновал?

Замечательная постановка вопроса, помыслил Анри, с уважением глядя на Амалию. Не ревновал ли вообще, а сильно ли ревновал – чувствуете разницу?

– Он даже не пытался ее ревновать, – без малейшего колебания ответил Эрнест. – Жан, знаете ли, такой книжный юноша. Он в детстве болел, постоянно лежал в постели и только и делал, что читал книжки. По-моему, он вообразил, что встретил Прекрасную Даму, только вот на эту роль он избрал совершенно неподходящую особу – я говорю о Лили, конечно. Вряд ли Жан это понимал, хотя я не исключаю, что он просто не обращал на реальность внимания – ему вполне достаточно было его фантазий.

– Если бы Лили Понс убили и вам пришлось бы указать на убийцу, о ком вы бы подумали в первую очередь? – спросила Амалия.

– Умно, – пробормотал Эрнест, потирая рукой подбородок и пристально глядя на Амалию, – очень умно. Думаю, я бы поставил на Андре Делотра.

– Почему?

– Потому что он такой сухарь и такой правильный – даже жене не изменяет. Человек не может быть настолько правильным. Это во-первых, а во-вторых, после смерти Лили они с братцем и адвокатом Гийо провернули славную штуку с завещанием.

– Тогда, может быть, ее убил Жером Делотр? – поинтересовался Анри.

– Жером? – Эрнест задумался. – Нет. Этот человек не на своем месте и не в своей тарелке. Он с детства мечтал стать художником, но родители настояли, чтобы он занялся бизнесом. В результате в мире стало одним плохим художником меньше и одним плохим дельцом больше. Тем не менее он понемногу продолжает рисовать и, как и всякий художник, способен убить лишь того, кто скажет, что его картина никуда не годится. Кроме того, он без ума от импрессионистов и тратит кучу денег на покупку их работ. Впрочем, вам, наверное, все это неинтересно…

– Почему его жена Одетта поселилась тогда не в замке, а в деревне? – спросил Бюсси.

– Потому что Лили не пожелала ее видеть. Одетта считала ее потаскухой и не скрывала, что именно о ней думает.

– Тогда зачем Жером принял приглашение и поехал без жены?

– В то время они с братом серьезно зависели от Лили. Робер оказывал поддержку их бизнесу, а безутешная вдова… Словом, она дала им понять, что поможет братьям, но только если они будут ее уважать. Кажется, именно так она и выразилась. Одним словом, Жером никак не мог позволить себе ссору с ней.

– Мне почему-то кажется, что Лили была не из тех людей, которые не станут лишний раз злоупотреблять своей властью, – заметил Бюсси.

– Вам кажется совершенно правильно, комиссар. Только учтите, что, если сейчас вы и баронесса станете расспрашивать меня, не было ли в замке Поршер душераздирающих сцен, не топал ли кто ногами и не грозился ли лишить мадам жизни, я отвечу только одно: ничего такого не было. Лили действительно выставляла Делотров на посмешище, но делала это очень артистически, даже театрально. Словно они были актерами, а мы – зрителями.

– Она играла с ними, как кошка с мышью?

– Она была очаровательна и безжалостна. Боюсь, это все, что я могу сказать. Такое у меня осталось общее впечатление.

Амалия пристально посмотрела на него.

– Вы, конечно, не скажете нам правду о том, что произошло в замке той ночью.

– Не вижу смысла этого делать, – спокойно промолвил Эрнест, стряхивая с рукава какую-то невесомую пылинку. – И дело тут вовсе не во мне, а в отце Жана Майена. У министра хватает врагов, и он никогда не даст им в руки такое оружие против себя, как убийство, в котором оказался замешан его сын.

– Тем не менее вам, вероятно, будет небезынтересно узнать, что некий одержимый одного за другим устраняет тех, кто был той ночью в замке, – сказал комиссар Бюсси. – Этот же человек, как мы считаем, убил вашего отчима.

– И мы должны предупредить вас, – добавил Анри, – что он может явиться и за вами.