Акведук на миллион

— Ко мне, — призналась она.

Я бросил взгляд на смотрителя и по выражению его физиономии понял, что французский язык он изучать изучал, да, видимо, плохо, и дай бог, если отдельные слова из нашего разговора улавливает, а так — только вид делает, что понимает.

— Но это никак не связано с заговором, — продолжила Алессандрина.

От ее слов я почувствовал укол ревности.

— Я должна была передать генерал-губернатору часть денег, собранных от продажи билетов на зрелище…

— Вот в чем дело, — промолвил я. — Но кто тогда напал на него, кто пытался отнять…

— Мой бестолковый брат, — прервала меня графиня.

— Брат? — удивился я.

— Что такого, что у меня есть брат? — вскинула брови Алессандрина. — Мой брат, моя беда! Он склонен к крайностям. Он ради денег пошел бы на что угодно…

— Время, господа! — провозгласил смотритель. — В предписании полицеймейстера указано пять минут. Подымайтесь, сударыня.

Мы встали одновременно, не спуская друг с друга глаз. В глазах графини сквозило отчаяние и светилась надежда. Надежда на то, что я верю ей.

Загремела цепь. Смотритель с ленивой издевкой обронил:

— И «стул» свой, сударыня, не забудьте!

Алессандрина не поняла его слов. Но куда она могла пойти без чурбана, к которому была прикована цепью, как собака?

Смотритель проводил меня и передал полицейскому поручику. Мы отправились в обратный путь. Я изо всех сил старался не терять самообладания, но временами казалось, что вот-вот провалюсь в черную бездну. Вопросы, один острее другого, подталкивали меня к самому краю. И в таком состоянии я пытался найти к ним ответы.

Я ломал голову над тем, кто же убийца — Алессандрина или майор Балк? Вчера я легко поверил ему, но теперь меня грызли сомнения. Зачем итальянской графине участвовать в заговоре, спрашивал я себя. И немедленно находил ответ: она может быть шпионкой, действующей в интересах Бонапарта.

Хорошо, допустим. Но полет на воздушном шаре случился спонтанно. Мы улетели и по невероятной случайности столкнулись с Петрушей Рябченко. Следовательно, никто действиями графини не руководил. Неужели она на свой страх и риск приняла решение убить его?!

А почему бы и нет? Она понимала, что подозрение падет на меня, и тогда уже ни у кого не останется сомнений в том, кто совершил первое убийство на Моховой в Петербурге.

Но если так, зачем она спасала меня во время полета? Зачем накрыла меня шубой, рискуя замерзнуть до смерти? Могла бы попросту перебросить мое бесчувственное тело через борт.

Впрочем, на этот вопрос напрашивался очевидный ответ: графиня влюбилась в меня. А поступки влюбленной женщины никаким логическим объяснениям не поддаются.

Но убийства в Москве? Если Алессандрина входит в число заговорщиков, как в один день с нами появились здесь ее сообщники? Обогнать нас по пути из Санкт-Петербурга они не могли.

Однако при размышлении и эти соображения отпадали. Сообщники могли прибыть сюда раньше или изначально находиться здесь, ведь и заговор намеревались осуществить в Первопрестольной. Эх, жаль, не додумался спросить у графини: доводилось ли ей прежде бывать в Москве?

Еще меня мучила совесть. Ведь Алессандрина осталась в тюрьме, а я собирался на званый ужин к Мартемьяновым. Я чувствовал себя негодяем, представляя, как буду принимать восторженные взгляды Жаклин Сергеевны в те минуты, когда Алессандрина томится в мрачном каземате с железным обручем на шее.

Но… но Мартемьянов мог выдать новую ниточку для расследования! Сергей Михайлович имел продолжительное знакомство с Пескаревым. Разумеется, Филипп Юрьевич не сразу решил заточить будущего тестя в узилище, а сперва сватался к Жаклин Сергеевне мирным образом.

Вполне возможно, что Мартемьянову известно, какие знакомства водил Пескарев, и он укажет на тех товарищей Филиппа Юрьевича, коих в первую очередь можно подозревать в причастности к сомнительным затеям!

Глава 24

Случись Жаклин Сергеевне явиться на свет уродиной, пожалуй, и тогда от женихов она не знала б отбоя. Капитал Мартемьянова превратил ее в завидную невесту. Немудрено, что беспринципный Пескарев из кожи вон лез ради этой добычи.

Но судьба благоволила к барышне. Она была не только богата, но и весьма хороша собою. И потому странным казалось ей, что прибывший на званый ужин молодой граф оказался учтив, но холоден, и за весь вечер не удостоил ее ни восторженным взглядом, ни сдержанным вздохом, ни иным тайным знаком обожания и благоговения.

Я сидел за богато сервированным столом напротив прелестной Акулины, или, как ее называли в семье, Жаклин, но мыслями находился в остроге подле Алессандрины, прикованной к деревянному чурбану.

Сергей Михайлович руководил застольем. За прошедшие сутки он остриг волосы, сбрил бороду, обнажив впалые, серые щеки, однако глаза блестели живым огнем, и Мартемьянов выглядел, как безнадежный больной, вдруг пошедший на поправку.

Его супруга, Наталья Георгиевна, влюбленными серыми глазами следила за каждым движением мужа и, кажется, за свою судьбу ежесекундно благодарила Бога.