Акведук на миллион

В темноте я не разглядел, но звериным чутьем уловил, что попрошайка вытаскивает что-то из-за пазухи. Не размахиваясь, я выбросил кулак в лицо «монаху». Удар получился несильным, но на мгновение ошеломил его, а я кинулся на незнакомца, стараясь перехватить руку. Он отпрянул в сторону, но я успел уцепиться за него и вывалился из кареты. «Монах» не удержался, мы опрокинулись наземь, слякоть брызнула во все стороны, громыхнул выстрел.

Заложило уши, но боли я не почувствовал — нападавший промахнулся. Мелькнула мысль о Якове: я надеялся, что пуля не досталась ему.

Противник врезал мне кулаком, я едва увернулся, удар пришелся вскользь по уху, но по его силе я понял, что в рукопашном бою с «монахом» не справлюсь. Я откатился в сторону, вскочил на ноги, выхватил шпагу. Но противник настиг меня и здесь. Он ударил рукоятью пистолета по моей кисти, да так ловко попал, что пронизанная болью рука мгновенно онемела, шпага выпала.

Я отбежал в сторону и поравнялся с мужиком-сбитенщиком, занявшим выступавший из лужи камень.

— Сбитень, сбитень, — бормотал он машинально, наблюдая за схваткой.

Я сорвал с мужика переметную сумку. Она оказалась тяжелой, видимо, разносчик недавно начал торговлю.

— Караул! Убивают! — завопил сбитенщик и бросился наутек.

Стиснув дуло пистолета в руке, «монах» приближался ко мне. Всполохи света от костра пробежали по его лицу. Оно ничего не выражало, никаких чувств, ни злобы, ни досады, убийца просто с тупою настойчивостью намеревался размозжить мне голову рукоятью пистолета.

Я подпустил его поближе и, схватив за ремень сумку сбитенщика, обрушил ее на голову нападающего. Тот не ожидал, что удар получится столь мощным, иначе увернулся бы, а не ограничился попыткой отмахнуться. Убийца потерял равновесие и вновь повалился в грязь. К сожалению, и я не устоял на ногах и рухнул на противника сверху.

К счастью, сумку я не выпустил и размахнулся еще раз — две бутыли со сбитнем выскользнули в лицо «монаху». Тот мотнул головой, одновременно отбив сосуды рукою, повернулся лицом ко мне, глаза сверкнули яростью, а из сумки в лицо ему посыпались горячие угли, которыми добросовестный сбитенщик согревал напитки.

Убийца взвыл, выгнул спину и ударом наотмашь сбросил меня. Я растянулся в грязной жиже и рукой — слава тебе, Господи! — нащупал шпагу. Я перевернулся на спину, вскинул руку и пронзил грудь ринувшегося на меня «монаха».

Он обмяк и навалился на меня. Глаза его подернулись пеленой, на губах появились кровавые пузыри. Я лежал на спине, грязная жижа пропитала одежду и отвратительно холодила тело.

Мертвец откатился в сторону. Отставной штабс-капитан подал мне руку и рывком поставил на ноги.

— Ты жив! — обрадовался я. — Я боялся, что он попал в тебя!

— Жив, жив! — закричал Яков. — Ну ты герой! Раз-два — и готово! Я только из кареты выбраться успел, а ты с ним уже разделался!

— Господа! Господа! Что здесь произошло?!

Мы повернулись на крик — к нам спешил Сергей Михайлович Мартемьянов.

Квартальный надзиратель застал меня в теплом шлафроке за чашкой чая с малиной.

— Поручик Жмых из Тверской полицейской части, — представился он.

— Граф Воленский Андрей Васильевич, — ответил я.

— О господи! — воскликнул он. — Правильно ли я понимаю — вы, милостивый государь, тот самый чиновник по особым поручениям, что вели в Москве тайное расследование?

— Именно, собственной персоной, — кивнул я, мысленно поблагодарив графа Строганова за эту легенду.

— Вокруг вас чересчур много убийств, — посетовал полицейский поручик.

— Я старался предотвратить их, в этом и заключалась моя миссия… А теперь и сам превратился в мишень…

— Я приставлю к вам охрану, — пообещал поручик Жмых.

— Не стоит, — отмахнулся я. — Не думаю, что злодеи осмелятся повторить нападение. Уж точно не сегодня. А завтра… завтра будет завтра.

Я бросил многозначительный взгляд на Якова Репу. Он с пониманием кивнул в ответ.

— Как вам будет угодно. — Поручик Жмых поднял ладони. — Попрошу вас рассказать во всех подробностях, что произошло.

Пришлось повторить историю, которую до прихода полицейского я успел поведать Сергею Михайловичу. Поручик Жмых слушал внимательно и, судя по тому, насколько он активно морщил лоб, старательно запоминал. С еще большим усердием за рассказом следил Яков — даром что второй раз. Он с наивностью ребенка смаковал подробности моих геройств, несмотря на то что сам был непосредственным участником событий.

Конечно же о том, кто подослал ко мне убийцу, поручику Жмыху я ничего сказал.

— Нужно немедленно ехать к графу Строганову, — заявил я, когда квартальный надзиратель покинул дом.

— И не думайте! — воскликнул Мартемьянов. — До утра никуда вас больше не отпущу!

— Сергей Михайлович прав, — поддержал хозяина Яков. — Уже поздно…

Не обращая внимания на присутствие Мартемьянова, я взял отставного штабс-капитана под руку, отвел в сторону и прошептал:

— Балк выдал себя с головой. Нужно немедленно арестовать его!

— Не горячись, дружище, не горячись. У тебя все еще нет доказательств, только догадки, — покачал головой Яков.