Алая кровь на белых крыльях

Глава 32 Лето 1919 года. Франзуцский просветитель Вальдек Руссо

Лавр Георгиевич Корнилов подвел генерал-лейтенанта Лукомского к окну и показал на висящую в небе сигару.

— Александр Сергеевич! Когда мы избавимся от этой напасти?

— Так думаем, Лавр Георгиевич!

— Тут не думать, тут делать надо и немедленно! Гибнут мирные обыватели!

— Но вы же знаете наш аэропланный парк Лавр Георгиевич! Нам до этого супостата никак не дотянуться, все машины изношены до предела!

— Найдите другой способ! В конце концов вы мой начальник штаба! Чтобы сегодня, крайний срок завтра этой…ской сосиски на небе не было!

— Слушаюсь!

Генерал-лейтенант Лукомский вышел из кабинета Верховного в сильной задумчивости. Его и самого беспокоила эта проблема, и единственный человек, который по его мнению мог что-то подсказать — это Сикорский. К нему он и направился.

Пока в спешном порядке формировалась англо-французская эскадра и польский экспедиционный корпус для уничтожения Петрограда, французы как самая свободолюбивая нация решили, забыв о погибшей в прусских болотах в 1914 году русской армии, оказаться впереди планеты всей. По условиям Версаля они, как известно стали владельцами двух германских цеппелинов. Первоначальное решение использовать их в качестве почтово-пассажирского транспорта для связи Парижа с французскими колониями, было отменено в связи с восстанием немцев в новых департаментах и провинциях Франции — Рурской, Кильской и других. Один из дирижаблей был назван «Леон Гамбетта» и сейчас воевал с мятежниками на бывшей германской территории, второй — «Вальдек Руссо» в настоящий момент времени висел над Петроградом, и осуществлял методичную его бомбардировку. Противопоставить ему было нечего — вся зенитная артиллерия прикрывала форты Кронштадта, которые защищали город от вторжения с моря. Несколько летающих лодок и аэропланов Кронштадтского авиаотряда справится с бывшим германским чудом техники не могли. Оставалась одна надежда на Сикорского, который мог что-либо придумать, и Шидловского, который мог все это в короткие сроки воплотить в металле. Игорь Сикорский занимался в настоящее время ремонтом и модернизацией оставшихся в строю четырех «Муромцев», являвших собой все наличные силы Балтийского Особого Бомбардировочного Отряда под командованием капитана Марины Александровны Ухтомской. Пятый «Илья» — «Валькирия» несколько дней назад не вернулся с боевого задания. М.В. Шидловский, как директор РБВЗ, пытался организовать в Петрограде выпуск военной техники и имущества — двигателей для аэропланов, автомобилей, броневиков, делались попытки скопировать трофейный французский танк «Рено».

Дорога в отряд не заняла много времени, хотя и оставила гнетущее впечатление. Слишком пустынны были улицы Петрограда — революция, гражданская война, голод и интервенция сделали свое дело. Сколько петроградцев умерло зимой девятнадцатого года в концлагерях, не знал никто — их просто свозили грузовиками в район Пискаревки и сбрасывали в отрытый котлован. Если бы не союз с большевиками, поднять восстание и освободить город навряд ли бы удалось. Впрочем, если бы не караваны с хлебом, посланные Н.И.Махно и пробившиеся с боем с юга на север России, то город наверное бы вымер окончательно.

На едущий по летному полю автомобиль Начальника Штаба и Военного Министра никто, кроме часовых не обратил внимание — все суетились возле «Ильи» с надписью «Ведьма», которым командовала поручик Татьяна Михайловна Авилова. К летчицам отряда Александр Сергеевич Лукомский относился с некоторым суеверным ужасом. Что такое «Илья» в деле ему довелось увидеть во время мировой, то, что на нем летают хрупкие барышни, генерал-лейтенант считал неправильным. По его мнению, женщины не должны носить военную форму, и не должны быть и сестрами милосердия, ибо как показал опыт войны с интервентами — госпиталя и работающие в них сестры уничтожаются противником с особым цинизмом и жестокостью. То, что сейчас происходит — это неправильно, и от этого становится страшно, ибо жестокость рождает в ответ еще большую жестокость. Ему довелось увидеть, то, что поляки называли «натурализацией» женщин, при освобождении Петрограда — растерзанные на куски трупы гимназисток, публично вывешенные на перекрестках. Что пришлось пережить этим барышням перед смертью, даже страшно подумать. Поэтому, пленных, которых взяли при штурме города, практически сразу же расстреляли, и в дальнейшем сложилось новое страшное правило (наверное, уже традиция) — пленных не брать. И их теперь ни одна из сторон не брала. То, что ожидает женщин-авиаторов, в случае их попадания в плен Александр Сергеевич тоже представлял — поэтому он закрывал глаза на отсутствие строевой выправки и умение есть начальство глазами — то есть те качества, которые считались главными перед мировой войной — глупо требовать от женщин, которые практически ежедневно летают в пасть к смерти всей этой ерунды.