Алая шкатулка

Мне даже показалось, что он немного испугался. Я взяла со стола конверт и тут же его открыла. Дядя прошел к окну, встал, заложив руки за спину, и хмыкал, пока я читала эти удивительные строки.

«Куинхит и Карбери, солиситоры

Стейпл-инн

Лондон

Мадам,

я уполномочен уведомить вас о том, что мой клиент и ваш отец мистер Джон Харкорт Симмс с этого дня по закону признан покойным и его поместье, дом и все имущество теперь переходит к вам.

Если вы или ваш представитель соблаговолите лично посетить нас, мы посвятим вас во все дальнейшие детали.

Позвольте поздравить вас по случаю вступления в наследство и выразить свои соболезнования в связи с вашей утратой.

Ваш покорный и преданный слуга,

Маркус Куинхит».

Я держала письмо дрожащими пальцами и не могла поверить своим глазам. Закончилась моя скучная и безрадостная жизнь. У меня есть свое имущество!

Дядя отвернулся от окна:

– Естественно, я немедленно отправляюсь в Лондон. Лондонский дом надо будет продать, а деньги…

– Нет, – тихо возразила я.

– Что, прости?

Я собралась с духом. Наконец настал момент, о котором я мечтала столько лет. И не собиралась упускать представившуюся возможность.

– Нет, дядя, я завтра же сама поеду в Лондон.

– Сама? Да ты в жизни не покидала Йоркшир…

– Значит, пришла пора. – Я убрала драгоценное письмо в конверт. – Что же касается дома моего отца, он не продается. Я намерена в нем жить.

У дяди отвисла челюсть.

– Одинокая женщина! В Лондоне!

– Думаю, я буду в состоянии позволить себе прислугу.

– Я запрещаю!

Я спокойно спрятала конверт в карман и посмотрела дяде в глаза.

– Дядя, ты можешь возмущаться, сколько хочешь. Я часто спрашивала себя, почему вы приняли меня в свою семью? Ведь было совершенно очевидно, что вы никогда меня не любили. А теперь понимаю, что вы просто ждали, когда наконец наступит этот день и вы сможете завладеть деньгами моего отца. Что ж, благодарю вас за вашу… заботу. Не сомневайтесь, я оплачу все понесенные на мое содержание расходы. Но завтра первым же поездом я уеду.

Закончились годы унижений, тоски и неуверенности в себе!

Я подошла к двери и, перед тем как выйти и закрыть ее за собой, оглянулась. Совершенно ошарашенный дядя промакивал лоб белым носовым платком.

– Храни тебя бог, – прошептал он.

Думаю, не надо говорить, что я всю ночь не сомкнула глаз.

На следующее утро с чемоданом в руке, с бешено колотящимся сердцем и высоко поднятой головой впервые в жизни села в поезд и уехала из Йоркшира.

В Лондон!

В огромный, великолепный, пугающий, многолюдный Лондон!

8