Алая Завеса. Наследие Меркольта

– Если наша попытка окажется неудачной, мы обречём этот мир, – покачала головой Ривальда.

– Это трусость, мисс Скуэйн!

– Не смей обвинять меня в трусости! – ударила ладонью по столу Ривальда. – Верно, ты забыл, благодаря чьему самопожертвованию выжил тогда!

Она была права. Юлиан излишне переволновался и выпалил глупость.

– Я всё помню, мисс Скуэйн. Но сейчас не могу согласиться с вами.

– Сорвенгер не действует в одиночку. Этот их орден… Я считала его за сходку фанатиков, но сейчас понимаю, что за этим скрывается нечто большее. Куда большее. Он владеют силой, которая позволяет вычеркнуть человека из прошлого и настоящего. В их руках были Часы Смерти – артефакт столь могущественный, что его не создать человеку. За всем этим скрывается мощь самого Отречённого, я уверена. При помощи Смерти были созданы часы. Бытие сотворило мир, в котором никто не помнит Сорвенгера. Вы можете представить, какая это сила? Сорвенгер является лишь частичкой этого огромного механизма. Паутины, что расползается и покрывает весь мир. Умрёт он – придут другие. Это гидра.

– Или он фанатик, который благодаря невероятному везению и стечению обстоятельств зашёл так далеко, – разрядил обстановку Тейлор.

– Мы закроем врата навсегда. Это моё последнее слово.

– И вы знаете, как это сделать? – спросил Юлиан.

– Да, – ответила Ривальда. – За те полгода, что я провела в Эрхаре, я всё узнала про неё. Врата можно закрыть навсегда. Так, что никому их не взломать. Это нелегко, но сама судьба подарила мне ключ. Видимо, в этом заключается моё предназначение.

– И где этот ключ? Покажите мне его.

– Это ты, – показала пальцем на юношу Ривальда.

Отречённый. Это не могло было быть пустым словом.

– При помощи крови и Проксимы Халари можно наложить знак, который заблокирует ворота. Но это необходимо сделать с обеих сторон.

В глазах Тейлора появилась грусть. Видимо, наступила самая тяжёлая часть плана. Поняв, как тяжело Ривальде давались последние слова, он решил продолжить за неё:

– Я не до конца одобряю план миссис Скуэйн. Он рискован и не проработан. Но она права – это наш единственный шанс. Мы должны пойти на компромисс с Рейнхардтом и согласиться передать ему Гарета. Мы назначим встречу в нейтральном месте, и это выступит в качестве отвлекающего манёвра. Я отправлюсь туда. А вы…

– А мы проникнем в Ратушу, – перебила его Ривальда. – Стюарт выбил необходимые разрешения, а дальше – сплошь импровизация. Насколько мы знаем, именно под Ратушей находятся ворота в Эрхару. Я открою их, потому что, в отличие от Сорвенгера, знаю, как сделать это и проникну туда. Я наложу знак внутри, а ты – снаружи. Ты потеряешь много крови и часть своей души после этого. Неизвестно, какой части – лучшей или худшей. Но ты должен быть готов к тому, что выйдешь из Ратуши не тем, кем знал себя раньше. Это жертва, Юлиан. Но нам не справиться без этого. Для того, чтобы спасти этот чёртов мир, нужно чем-то пожертвовать.

Юлиан не считал свою душу чем-то важным, потому что она являлась наследием Отречённого. Он с радостью отдал бы всё то, что связывало его с Халари, оставив лишь Юлиана Мерлина, если он, конечно, существовал. Но это было мелочью на фоне настоящей жертвы – той, которую была готова принести Ривальда.

– У вас есть план, как вы выберетесь оттуда? – спросил он, надеясь, что ответ не настолько очевиден. – Скажите, что есть.

– Повторяю – ворота закроются навсегда.

Она была пьяна. Несмотря на то, что Скуэйн выпивала каждый вечер, такой Юлиан её прежде не видел. Она боялась не меньше, чем остальные, и так же всем сердцем ненавидела этот план. Она, подобно Юлиану и Лиаму, не была готова к этому, и ждала, что альтернативное решение появится само собой.

Но вместе с этим она была самой прагматичной из всей троицы. И понимала, что нужно совладать с собой. Раньше она говорила, что иногда, для того, чтобы выжить, нужно умереть. Теперь же тоже стоило умереть – но не для того, чтобы выжить. А для того, чтобы позволить жить другим.

– Я не позволю, – уверенно произнёс Юлиан.

Однако не допускал и малейшей возможности, что это как-то на неё подействует.

– Ты бы лучше о себе думал, – ответила Скуэйн. – Я не знаю, какой кусок твоей души отвалится, но это изменит тебя навсегда.

– Плевать я хотел на свою душу! Внутри меня сидит Отречённый! Я буду счастлив, если он покинет меня.

– Он не внутри тебя. Он – и есть ты. Халари останется с тобой до конца.

– Мистер Тейлор, скажите ей что-нибудь. Это самоубийственно! Отговорите её.

Лиам был подавлен, как никто другой. Подобно Юлиану, он уже терял Ривальду, и не хотел, чтобы это вновь повторилось.

– Мне нелегко признавать это, – медленно проговорил он. – Но у нас нет другой возможности. Восставший Люциэль – это худшее, что может случиться с миром. На его фоне Молтембер и Рейнхард – лишь игривые дети.

– Одна жертва – ничто в сравнении с миллиардами, – произнесла Ривальда. – Нам всем пора уяснить это. Нет ничего глупее, чем пытаться спасти одного человека, рискуя многими другими. На войне нельзя колебаться. Следует думать прагматично, а не так, как вы привыкли.