Алан Гленн - Американский орёл

- Инспектор, я убеждён, что вы во многом и зачастую бываете правы, но насчёт Рузвельта вы ошибаетесь. Он был тем, в ком так отчаянно нуждалась наша страна. Чёрт, да, наверное, в нём нуждался весь мир - настоящий сильный лидер, который ушёл от нас, не успев ничего сделать. А человек, который занял его место, вице-президент, был техасским ничтожеством, который за все свои четыре года не сделал ничего примечательного, кроме как расчистить дорогу для нашего прославленного вождя, демагога из Луизианы, который обожает внимание, обожает сокрушать своих врагов и сажать их в тюрьму, обожает жрать, пить и трахаться и не делает ничего, кроме как вести нашу страну к окрашенному в бело-сине-красные цвета фашизму. Не надо думать, что один единственный человек не может иметь столько влияния.

- Может и так, но у меня нет преимущества вашего университетского образования, - сказал Сэм.

Его собеседник сухо улыбнулся.

- Не в этом дело. Скажите, Сэм. Вы голосовали за этого сукиного сына?

Сэм повертел салфетку в руке.

- Мои первые выборы. И за кого ещё я должен был голосовать? В те времена дела были ещё суровее. Отец болел, ему была нужна помощь... и ни в какой больнице, ни в каком агентстве по оказанию помощи не могли облегчить его участь. Он умер дома, выкашливая лёгкие. Так что, да, я голосовал за Лонга. Он обещал перемены, дабы старики, вроде моего отца не умирали без медицинской помощи.

- Лонг должен был победить, иначе никак, - задумчиво произнёс Уолтер. - Безработица была тридцать процентов, заводы не работали, на городских улицах прорастала трава, люди буквально умирали с голоду. Когда народ напуган, он отдаст власть любому, кто, по его мнению, способен его защитить. Он пообещал перемены, и мы, без сомнений, эти перемены получили в полном объёме. И ни одной хорошей. Мы могли стать величайшим поколением, о котором будут писать в учебниках истории, а вместо этого стали теми, кем стали.

Сэм подумал о покойнике, подумал о собственной работе. "Делай своё дело и не высовывайся". Вот, что по-настоящему имело значение во времена "чёрных Марий", политических убийств и списков.

- А я, - тихо продолжал Уолтер. - Выброшен из Гарварда с "волчьим билетом", а всё из-за того, что меня внесли в список из-за того, что я сделал в 34-м.

- В 34-м? Вы тогда были настоящим заводилой.

Очередная блеклая улыбка.

- Я и ещё несколько дюжин человек. Мы протестовали против того факта, что наше научное учреждение чествует одного из своих знаменитых выпускников, Эрнста Ганфштенгля, который окончил его двадцатью пятью годами ранее. Старый добрый Эрнст, гребец школьной команды, футбольный болельщик, член Хейсти Пуддинг Клаба, который поддержал нацистов, а в 34-м стал пресс-секретарём по зарубежным связям Третьего Рейха. Сей нацистский ублюдок даже чаёвничал дома у Джеймса Конанта, ректора Гарварда, несмотря на то, что всем было известно, каким ужасам подвергли его дружки и он сам евреев и всех остальных. Поэтому я протестовал, попал в список, а пару лет назад отказался приносить клятву верности, вот и всё. И вот я здесь, вернулся в Портсмут...

Он замолчал, когда Донна принесла счёт.

- Спасибо, что зашёл, Сэм, - сказала она. - И хоть Ларри и вернулся, не проходи мимо, хорошо?

- Конечно, - ответил тот. - И удачи вам обоим.

- Спасибо, милый, - сказала она.

Уолтер вместе с Сэмом смотрели ей вслед, когда она уходила.

- Простите, Уолтер, мне пора идти.

- О. Прошу прощения, моя вина. Одно из множества проклятий писателя. Постоянно забываешь, что у других людей есть работа и ответственность.

Университетский профессор полез за бумажником, а Сэм кое над чем задумался.

- Уолтер, вы уже почти год снимаете у меня жильё и только сейчас пригласили меня на обед. Что происходит?

Какое-то время казалось, что Уолтер над чем-то раздумывал, затем он подался вперёд через стол и тихо произнёс:

- Я... Простите, что говорю подобное, но я надеялся попросить вас об услуге.

- Можете попросить, - сказал Сэм. - Но не факт, что я отвечу согласием.

Уолтер обдумал его слова и снова огляделся.

- Дело вот в чём. В своё время я завёл в Портсмуте ряд друзей среди... среди иностранных гостей. Гостей, у которых нет надлежащих документов. Я подумал, строго говоря, надеялся, если до вас дойдут слухи о разгоне, вы, ну, найдёте способ...

- Уолтер.

Лицо Уолтера не выражало никаких эмоций, словно он и сам понял, что зашёл слишком далеко.

- Да?

- Оплачивайте счёт. Мне пора возвращаться на работу.

Уолтер просмотрел счёт, а затем наступило несколько мучительных мгновений, когда он отсчитывал три купюры и горсть мелочи. Сэм ощутил укол вины. Работа в полиции много денег не приносила, но хотя бы платили вовремя. Зависеть от денег, которые волшебным образом появляются в твоём почтовом ящике от нью-йоркских журналов, должно быть неприятно.

- Давайте помогу с чаевыми, - сказал он, и лицо Уолтера залилось краской, но, когда Сэм полез за бумажником, он ничего не сказал.

На улице Сэм сказал: