Алан Гленн - Американский орёл

Сэм подобрал дубинку, прошёл в дальний конец переулка, услышал смех. На тротуаре уличный фонарь осветил сцену, которая вынудила Сэма замереть. На тротуаре лежал, прикрываясь, человек, одетый в обноски. Над ним возвышались двое помоложе, и получше одетых мужчин, они пинали его и смеялись. Оба были одеты в короткие кожаные куртки и синие вельветовые штаны. Пара легионеров Лонга за работой, несут на улицы своё понятие правосудия. Парочка из "Рыбацкой хижины", те, которым порезали шины.

- Д'вай! - кричал один. - Спой нам, пьяная ты тварь!

Второй рассмеялся.

- Давай, пой! Умеешь петь-то? Спой-ка нашу песенку!

Первый запрокинул голову:

- "Хотел бы я жить в хлопковых краях

Где помнятся старые времена.

Ты глянь, ты глянь, ты глянь

На Диксиленд!"

Мужчина на земле выкрикнул:

- Пожалуйста, пожалуйста, прекратите... я... я попробую! Господи... погодите сек... ой!

Время, казалось, побежало в бешеном темпе, не оставляя ни секунды на размышления или рефлексию. Сэм скинул каску и нарукавную повязку. Он ударил по голове ближайшего легионера, отчего тот упал, словно мешок картошки. Второй обернулся, замер, напуганный, выражение его лица не могло не доставить Сэму удовольствие.

- Вот, - произнёс Сэм. - А это тебе.

Он ударил его дубинкой в висок. Легионер покачнулся, и Сэм добавил ему пару ударов в живот. Легионер споткнулся о своего приятеля и упал. Сэм помог мужчине, которого они мучили.

Лицо его было в крови, волосы седыми и спутанными.

- Ох... Ох... спасибо, спасибо... я...

- Давай. Иди. - Сэм аккуратно подтолкнул его.

Мужчина заковылял по улице. Сэм вернулся к Легионерам. Он пнул каждого по рёбрам. Оба застонали.

Сэм не мог ничего с собой поделать. Он пропел им:

- "Да, вновь развернём мы знамя

И вновь пойдём вперёд

Оглашая всё вокруг боевым кличем свободы!"

Затем он оставил их, словно кучу мусора, и подобрал брошенную каску и повязку.

Глава тридцатая

Когда Сэм, измотанный, вернулся домой, ему хотелось лишь взять бутылку пива, лечь в горячую ванну и смыть с себя все мерзкие воспоминания этой ночи. Если повезёт, те клоуны с Юга увидели лишь парня с огромной палкой. Ну, ладно, довольно глупый трюк, но Сэму было хорошо. Ещё лучше ему было от того, что он дал тому бродяге возможность убежать. Пиво, чтобы отпраздновать, было в самый раз.

Но, когда он вошёл в парадную дверь, в тёмной гостиной играло радио.

- Сара? - негромко позвал он.

- Боюсь, что нет, - послышался голос и Сэм подумал: "Ох, прекрасно".

Повесив пальто, он щёлкнул выключателем и загорелся свет. На диване сидел Тони, расставив перед собой грязные ноги.

- Я думал, что утром закрывал дверь.

Тони ухмыльнулся.

- Я в трудовом лагере многому научился, Сэм. Как занять себя, пока рубишь лес. Лучший способ припрятать своё барахло так, чтобы сосед по койке его не спёр. И как пробраться в дом, даже если он принадлежит копу. Тебе нужны замки получше.

- А тебе не помешает здравомыслие. Какого хера ты тут делаешь?

Тони скрестил ноги.

- Чувак, тут повсюду толпы федералов и нацгвардейцев, мне нужно было где-то укрыться, пускай и ненадолго, и вот я здесь. Знаешь, когда мы были пацанами, на то, чтобы добраться до этого района с острова Пирс, требовалось десять минут. Сегодня этот путь занял у меня почти час. Можешь в такое поверить?

Сэм взял стул и тяжело сел.

- Да, в такое поверить я могу. Ты, похоже, многому там научился, тому, как уходить от патрулей.

- Ты даже не поверишь в то, чему я там научился. - Тони огляделся и произнёс: - Тоби и Сара скоро вернутся? Я бы с радостью с ними повидался, правда.

- Они уехали на несколько дней. Я отправил их в Молтонборо, к её отцу. Слишком велика вероятность, что случится что-нибудь плохое, пока Портсмут наводнён психами со всей округи.

- Хорошая мысль. Плохо, что в штате не так уж много безопасных мест для тех, кто в них нуждается. Или во всей стране. Или во всём мире.

Сэм вытянул ноги.

- Господи Боже, тебе обязательно всё превращать в примету времени или вроде того?

- Почему бы и нет? В таком мире мы живём.

- Ну, как скажешь, - произнёс Сэм уставшим голосом.

Из радиоприёмника раздался знакомый голос Чарльза Линдберга, выступавшего на каком-то митинге. Высоким голосом жителя Среднего Запада, он говорил: