Алан Гленн - Американский орёл

- Тогда, уходи. Только уезжай из Портсмута. Тут слишком опасно. Если так переживаешь за Сару и Тоби, то вали нахер. Бросай всё, что ты там задумал, и вали нахер.

- Хороший совет, - сказал Тони, проходя мимо Сэма по направлению к двери. - Но ты знаешь, как я отношусь с советам. Я редко их принимаю. Даже, если переживаю за твою жену и сына.

Дверь хлопнула за спиной Тони, и Сэм вытер лицо обеими руками. Херовый день. Он переключил радиостанцию на музыкальную волну, прошёл на кухню, достал бутылку пива "Пабст Блю Риббон" и опустошил её, не дойдя до ванны.

Интерлюдия VII

Когда он вышел из дома брата, то обошёл его вкруг, зашёл на задний двор, где, казалось уже вечность назад, ставил друг на друга три камня. На ступеньках заднего крыльца лежал ещё один камень, покрупнее и более плоский. Он поднял его, достал приклеенный к нижней части листок бумаги, а затем пошёл к кустарнику, который разделял двор Сэма и соседский. Он залез в кусты, достал сумку, которую припрятал там ранее, и посмотрел на огни дома Сэма.

Он не чувствовал себя здесь на своём месте. Они с Сэмом никогда не были близки, были скорее противниками, нежели братьями, однако в самой глубине своей души он верил, что Сэм разделяет его взгляды. Но Сэм был прямой, как шпала, был убеждён, что в этой системе можно работать, в то время как он... он был бунтарём, слоном в посудной лавке. Ему очень хотелось поведать Сэму больше, хотелось расстаться с ним в лучших отношениях, хотелось не врать о причинах своего появления в его доме, но ничего не поделаешь. Планы начали реализовываться, всё пришло в движение, и для Сэма небезопасно знать слишком много. Даже Сара знала лишь незначительную часть, и он был смущён словами, сказанными ею на чердаке, тем, как она пыталась оправдать предательство своего мужа, его брата.

Предательство. В каком-то смысле, он предавал Сэма, и он надеялся, что Сэм его когда-нибудь простит. Однако в данный момент, он мог рассчитывать лишь на то, что Сэм останется Сэмом, и порой, даже этого было слишком много для надежды.

Он пошёл прочь от дома, скрываясь во дворах и переулках, огни верфи оставались на месте, они наблюдали за ним. Когда он видел их, его разрывало на части. Там находилась его другая семья, те, кого он собирал вместе, те, кому он пытался помочь, и где, в итоге, всё для него и закончилось, когда его арестовали и выслали из родного штата.

Но теперь... теперь всё иначе.

При свете уличного фонаря он развернул листок, прочёл адрес, время встречи и пароль. Заучив написанное, он разорвал листок на мелкие кусочки и выбросил всё в канализацию, затем ещё раз взглянул на огни верфи.

На этот раз всё иначе. На этот раз у него всё получится, он доберется до этого презренного человека, сделает так, чтобы оно того стоило, не только лично для него, но и для его семьи по ту сторону реки и семьи, что жила в том небольшом доме в нескольких кварталах отсюда.

Глава тридцать первая

Сэм слушал Фрэнка Синатру, исполнявшего какую-то свинговую мелодию в программе "Ваш хит-парад" на "Си-Би-Эс", глядел на измождённое лицо, смотревшее на него из зеркала, и размышлял над тем, что он сделал для того, чтобы поселить в этом доме жену и сына. О Тони ему думать не хотелось. Он вымыл руки, увидел, как в канализацию стекли капли бурой крови старика, и вспомнил.

***

Несколько лет назад времена были отчаянные, приходилось постоянно искать деньги, чтобы собрать на первоначальный взнос. Сэм занимал и выпрашивал, работал столько сверхурочных, сколько было возможно, но деньги не появлялись. А на предложение тестя пойти к нему в работники он отвечал отказом.

Поэтому Сэм отправился на Тарбер-стрит, где и оказался тем холодным мартовским вечером. Он стоял у кучи грязного снега и смотрел на ряды пансионатов, тянувшихся вдоль гавани. Официально, в этих деревянных потрёпанных домах моряки, рабочие верфи и рыбаки снимали жильё на неделю, месяц, год, но Сэм знал, что это не так. В некоторых домах расположились нелегальные бары, в которых круглосуточно подавали выпивку, а в некоторых снимали комнаты на полчаса-час.

Совершенно незаконные и крайне прибыльные, поэтому начальство Сэма ничего с ними не делало. Несомненно, кое-кому передавали зеленые бумажки, но, строго говоря, Сэму было плевать. Он потоптался по снегу, начал дрожать. Вдалеке церковные куранты пробили трижды, и Сэм поморщился, вспомнив, что пришлось соврать Саре о том, что ему придётся работать всю ночь. Это было почти правдой - он работал сверхурочно ради семьи.

Он смотрел на узкую улицу, ждал, держа руки в карманах пальто. Один карман был пуст, в другом лежал кожаный мешочек, туго набитый свинцовыми шариками. Там, впереди, находилась его цель, и если ему очень, очень сильно повезёт...