Алави его светлости

Села напротив серо-зеленого существа, делая вид, что полюбоваться костерком вышла. Магал сел рядом. Некоторое время мы молчали, и мне даже показалось, что все обойдется. После такого сна и появления Иолдейны, повысившей и без того высокий градус напряжения наших отношений, рядом с Ноэлем я чувствовала себя несколько не в своей тарелке.

— Не спится? — бесцветно спросил он, вспоров тишину чуть хриплым голосом.

— Угу. Можно и так сказать.

Так, не думаем, Фавина. Захлопываем калитку…

— Сны пройдут. Это побочное действие привязки, — хмуро заметил магал, встретив мой гневный взгляд. Я же не думала! Тем более, не говорила! И… и… Мое терпение лопнуло.

— Сам ты побочное действие, понял? — магал медленно повернулся ко мне и приподнял бровь. — Так все. Разалавиачивай нас обратно. Развяжемся и разбежимся по палаткам. Побочное действие. Еще обвини меня в том, что у тебя с Иолдейной не получилось, потому что ты меня на ее месте представил!

Усмехнулся.

— Если бы я тебя представил, все бы получилось. Но я не хочу представлять.

— А я не хочу больше… всего вот этого! Все. Хватит. Обращайся к своей Шадисе или кто там напортачил, пусть исправляют.

— Все не так просто, алави, — он накрыл мою ладонь своей, не то примирительно, не то показывая свое превосходство.

— Еще скажи, что это навсегда!

— А тебя кто-то сильно ждет?

И так цинично это было сказано, словно кроме извращенца Толика я никому не нужна. Да за мной парни толпами бегали! Ну, трое — это уже определенно толпа.

— Ну, знаешь! Я с недавних пор себя для принца на белом коне берегу, с цветами и комплиментами, а не для… — запнулась и окинула магала с ног до головы. — Мужика с плеткой, лишенного чувств и совершенно ничего не понимающего в романтике. У которого не найдется даже горстки нежных слов!

— Сказала женщина, что делит секс на стадии.

Я фыркнула и добавила:

— К тому же, бегающего по чужим палаткам!

— А ты бы предпочла, чтобы я бегал в твою?

— А что, если да? — оно само как-то вырвалось на пике эмоций и у Ноэля вдруг закончились слова. — Что ж. Отлично поболтали. Спать пойду.

— Нет.

— Да.

— Мы не закончили! — прорычал он, сверкнув абсолютно черными глазами.

— Закончили! — отвернулась, чтобы этого не видеть, а потом ударила ниже пояса, сама того не желая. От злости и обиды: — Или снова покажешь мне, что согласие женщины вовсе не обязательно?

Скрип бревна, тяжелые шаги, шуршание кустов и тишина. Если в этом лесу есть ихотри, им, кажется, хана. А еще хана моему психическому равновесию, если я срочно не решу проблему с нашим алавиатом. Выудила из переднего кармана джинсов солнечный камень — как пить дать обычный янтарь и погладила.

— Как думаешь, пойти не пойти?

Словно крысонос мог что-то путное сказать. Он посмотрел на меня пустым взглядом и спросил:

— Чем вам помочь, алави Софья Фавина?

Хмыкнула и пожала плечами, а затем крепче сжала камушек и поднялась:

— Охраняйте лагерь, берегите очаг. Если спросит кто, я в кустики отлучилась.

— С правой стороны притаился иглопих, за кустом азалий мертвенная змея. Идите к северу, там никого.

Игло, прости господи, пих? Мертвенная змея? Что-то мне резко расхотелось вообще куда-то идти, но солнечный камушек уже стремительно теплел и мерцал, а на востоке брезжил рассвет. Перед рассветом всегда как-то особенно тихо, воздух прохладен, сыр и уж совсем как на Земле, клубится туман. Скоро лагерь проснется и у меня не будет возможности это сделать.

Определилась по солнцу, где север и, пока не передумала, решительно направилась туда, сжимая камень и думая о хранительнице света. Ну, Дельсоль, не подведи. Я тебе доверяю самое ценное, что у меня есть — свою жизнь. А с доверием у меня в последнее время весьма напряженно.

Чем дальше в лес — тем сильнее никтофобия, ранидофобия, инсектофобия и прочие фобии. Конечно, как врач, я понимаю характер данных страхов, но, блин, все равно ночью одной в лесу другого мира как-то сыкотно! Я сжимала камушек, выданный богиней, и напевала:

— Нам не страшен иглопих, иглопих, иглопих. Софья Фавина ты псих, самый глупый псих!

Нет, ну, а не псих ли? Только полный идиот сделает то, что сделала я. Но, коли делаешь глупости, так надо сделать вид, что так и задумывалось. Или не надо? В общем, песенка из трех поросят на верджилийский лад как-то не мотивирует.

— Дельсоль, приходи уже, иначе никого я не разбужу, а от страха скончаюсь. Или обратно уйду, спать лягу. Дельсоль!!!

— Кого тут заживо испепелить? До первых лучей я не вста… А, это ты, — зевнула рыжая красавица, смерив меня заспанными глазками и поправив своей чудо-палкой кружевной чепчик. — Решилась-таки. Думала, отсидишься в палатке, бросишь Вёрджил на растерзание ради собственного комфорта…

Я приподняла бровь, понимая, что, скорее всего, сказанные в полудреме слова относятся вовсе не ко мне.

— И что с того, что я люблю комфорт? В конце концов, я дарю свет и тепло, благодаря мне все растет и вянет, что, не имею права большего хотеть?

— Чего?

Богиня зевнула и, наконец, распознав меня, тряхнула головой.

— А, это ты.

— Это я уже слышала. Мы к Зорину идем? Я уже склонна передумать.