Алави его светлости

Пока ребята менялись шутками, Егор недовольно топтался, изволив отрядить в кусты немного навоза, Ноэль становился все мрачнее и мрачнее, а Дарин раздобыла где-то завявшие цветы и сунула брату.

— Женщины цветы любят. В первую очередь следовало подумать об этом.

— Я могу уже вернуться на пастбище? — недовольно просопел Егор.

— Нет! — три голоса на разный лад.

На этом моменте я не выдержала и решила перестать мучить бедного кентавра. Сотрясаясь от приступов хохота, которые честное слово всеми силами пыталась сдержать, я появилась на поляне. Увидев меня, Ноэль замер. Егор недовольно дернул крупом и, видимо, как было задумано, посеменил ко мне, высоко поднимая передние ноги, в то время как Лёня принялся играть на невесть откуда взявшейся в Вёрджиле гитаре, а Рая сладкоголосо петь о любви… Дарин на заднем плане смотрела на все это действие с явным скептицизмом.

Так и замерла, не в силах отвести взгляда от Ноэля, стойко терпевшего все привратности судьбы. Суровый магал Вёрджила? Мужик с плеткой, не знающий жалости? Тот, кто не умеет быть нежным, заботливым и внимательным? Не смешите меня…

— Конь не нравится? — неуверенно поинтересовался Ноэль, когда упомянутый остановился рядом со мной.

— Я кентавр вообще-то.

— С конем все отлично.

— С кентавром!

— Егор! — три недовольных голоса, а затем один — Раин.

— Шел бы ты уже, кентавр. Да магала-то оставь!

Ноэль спешился и направился ко мне.

— И мы тоже, пожалуй, все пойдем!

Рая спешно уводила из сада всех вспомогательных действующих лиц, чтобы позволить нам с Ноэлем, наконец, выяснить отношения.

— Значит, принц не понравился? — он протянул мне букет жухлых цветов, представляющих собой довольно унылое зрелище.

— Спасибо. Они великолепны.

— Ужасны, — поправил он.

— Ну, если честно… У нас на Земле такие цветы выкидывают.

Сказано — сделано. У меня отобрали букет и швырнули его куда-то за спину.

— Ноэль!

Но, не успела я опомниться, как меня схватили в охапку и поцеловали. Пылко, страстно, несдержанно. Так, словно последние дни магал, как и я, только об этом и мечтал. Он пил меня, как мед, прижимая к себе трепетно и бережно, позволяя урывками глотнуть воздух, чтобы не задохнуться от блаженства, и крепко держа в руках, ведь колени подкашивались, а голова кружилась. Он отстранился, тяжело дыша, и с улыбкой смотрел в мои глаза, мягко поглаживая меня по лицу. Прежде, чем позволить второй поцелуй, я уточнила:

— Где ты был все эти дни? Если с Иолдейной, я поговорю с Зорином, и он легко отменит алавиат.

— Первый день я пытал твоего бывшего, чтобы узнать, кто еще участвует в заговоре.

— Хорошо, оправдан. Второй?

— Второй день я пытал его, чтобы отомстить за годы мучений, что он тебе доставил.

— Мм… Как романтично. Хорошо. А третий? Ты был у Иолдейны?

— Не совсем. Уговаривал Шадису отменить алавиат. Заверял, что между нами нет необходимых чувств и та связь — глупая ошибка. Она не поверила, но все же пошла мне на уступку.

— Чего-о? Я-то ошибка? — попыталась оттолкнуть магала, но не тут-то было. Меня лишь крепче сжали.

— Я дал тебе свободу, но ты выбрала меня, любимая, — горячо прошептали мне на ухо. И так это сладко прозвучало «любимая», что сердце тут же замурлыкало ласковым котеночком. — Ты. Сама. По доброй воле.

— Я ведь могу попросить Зорина все отменить.

— А кто тебе даст? Мы немедленно завершим привязку.

— Что, прямо здесь?

— Где хочешь, — прошептал он, целуя меня в шею.

И тут я поняла, что до постели мы попросту не дойдем, и дело было вовсе не в магии…

ЭПИЛОГ

— Давай повторим еще раз, — я жутко волновалась, стоя перед дверьми родительской квартиры. — Я уезжала на срочную стажировку, там не было связи, потому не звонила и не писала. В ЧУдО родителям именно так и сообщили. Встретила тебя, любовь, морковь и все такое.

— При чем здесь корнеплод? — не понял Ноэль, с интересом разглядывая букет крепких роз. — Ты уверена, что твоя мама не оскорбится, получив это? Они даже не завяли!

— Поверь, все отлично! Помнишь? Ни слова про Вёрджил, никакой магии, говорим только на русском, и боже упаси тебя заикнуться, что ты сделал мне предложение. Боюсь, отец тебя прямо за обеденным столом разложит, как своего пациента и сделает операцию по вырезанию сердца прямо десертным ножом.

Магал приподнял бровь, но не струсил. Похвально. Весьма похвально.

— Надеешься, что я сбегу?

— Просто проверяю твою выдержку.

— И как? — меня нежно поцеловали.

— Отменная, — промурлыкала тихо-тихо, целуя его в ответ. В этот миг двери распахнулись и на пороге замерли родители.

Я, конечно, понимаю, что Ноэль все делает по своему, но не до такой же степени!

— Михаил Романович, — с обаятельной улыбкой пожал руку отцу, — Людмила Анатольевна, — подарил маме букет. — Я — Ноэль дал итд Войсмани, магал Вёрджила — восьмого из пятнадцати открытых миров. Ваша дочь — моя алави. В вашем мире это означает, что я ее люблю и желаю сделать своей женой. В самое ближайшее время у вас появится внук.

Грохот.

— Мама!

Я бросилась к родительнице и недовольно посмотрела на Ноэля.

— Что с ней?

— Я же тебя просила! Я ведь просила. Никакого Вёрджила, никакой магии, а ты!