Александр Блок

Русская народная поэзия такой закономерности не знает; ритм ее – чисто тонический. Стих несет определенное количество ударений, но между ними может быть различное количество неударных слогов. В течение XIX века в русской поэзии делались постоянные опыты сближения искусственной метрики с вольным ритмом народной песни (Пушкин, Лермонтов, Дельвиг, Фет, Тютчев). Но только символисты победоносно завершили революцию стихосложения. Среди них Блоку принадлежит историческая роль канонизации тонического стиха. После удач вольного ритма в «Стихах о Прекрасной Даме», «Нечаянной радости» и особенно «Снежной маски» – тонический стих завоевывает в русской лирике равное по достоинству место рядом со стихом силлабо-тоническим. Дальнейшее развитие поэтического мастерства блестяще оправдало реформу, произведенную Блоком. В творчестве акмеистов (Гумилев, Ахматова, Мандельштам), футуристов (Маяковский) и советских современных поэтов тонический стих господствует.

Поэма «Двенадцать» – торжество новой ритмической стихии. Богатство, разнообразие и выразительность ее ритмов – небывалые в русской поэзии.

Народные вольные напевы сталкиваются со строгими классическими размерами: на диссонансах, синкопах, контрастах и срывах строится музыкальный контрапункт поэмы.

«Музыка революции» вбирает в себя «городские темы» всей поэзии Блока. В черную ночь восстания мы слышали только голос города; крестьянская, «деревенская» Россия у Блока безмолвствует; поет городская голытьба, рабочие, фабричный люд, всколыхнувшееся дно столицы. «Двенадцать» – не Россия, а Петербург: его ветер, его метельная ночь, его озорная песня. Поэт возносит на высоту искусства вульгарный мещанский говорок:

Аль не вспомнила, холера?Али память не свежа?

Или:

– Поддержи свою осанку!– Над собой держи контроль!

Или:

Запирайте етажи,Нынче будут грабежи!

Он подслушал свои ритмы в кабаках и трущобах, в пьяной песне под гитару, в пляске с гармоникой, в цыганском романсе, в «душещипательном» распеве шарманки, в фабричной частушке. Достоевский любил грязные трактиры с органом, скрежещущим арию из «Лучии», любил пошлость, граничащую с фантастикой. Блок эту «мещанскую музыку» превратил в голос стихии, оркестровав ее ритмами метели, гибели и свободы.

Тоническими стихами начинается поэма:

     Черный вечер.     Белый снег.     Ветер, ветер!На ногах не стоит человек.Ветер, ветер —На всем Божьем свете!

Чередование двухударных строчек с трехударными подготовляет «державный шаг» двенадцати. Тема дана – ветер. Революция – стихия – ветер. И ритмы, и звуки – ветровые: мир закружился, полетел, все сорвалось с места – один «полет», один «порыв», одно обезумевшее движение. Тема ветра острым свистом пронизывает поэму:

Завивает ветерБелый снежок…Ветер хлесткий!

Не отстает и мороз.Ветер веселыйИ зол, и рад,Крутит подолы,Прохожих косит,Рвет, мнет и носитБольшой плакат.

Два ритмических удара, все торопливее, все неистовее – с перебоями, ускорениями (три удара: рвет, мнет и носит). И конец:

Один бродягаСутулится,Да свищет ветер.

Вторая глава – резкий перелом ритма; звуки веселого марша:

Гуляет ветер, порхает снег,Идут двенадцать человек…Революцьонный держите шаг!Неугомонный не дремлет враг! —

и тут же залихватская плясовая:

         Свобода, свобода.Эх, эх, без креста!Катька с Ванькой занята —Чем, чем занята?Тра-та-та!

В десятой главе – с новой силой возвращается тема ветра. Снег уже не «порхает», а завивается столбом, воет вьюга, пылит пурга:

Разыгралась чтой-то вьюга,

         Ой, вьюга, ой, вьюга!Не видать совсем друг друга              За четыре за шага!Снег воронкой завился,Снег столбушкой поднялся…

В последней, двенадцатой главе – тема вьюги символически соединяется с темой революции:

Это – ветер с красным флагомРазыгрался впереди…

В снежной пурге исчезает всё: глохнут выстрелы, бледнеют красные флаги. Побеждает вьюга; «долгим смехом» отвечает она и убийцам, и убитым:

Трах-тах-тах! – И только эхоОткликается в домах…Только вьюга долгим смехомЗаливается в снегах…