Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

теплотой. С. М. тогда только что вернулся из Киева, ку­

да он поехал после кончины родителей и где был ласко­

во принят, как родной, в доме князя Трубецкого, тогда

еще киевского профессора. По возвращению из Киева,

он поселился на Поварской, в небольшом домике, с

прислугою. Бабушка его А. Г. Коваленская заботливо

приняла на себя хлопоты по устройству его маленького

хозяйства. Посещали его весьма часто: я, Г. А. Рачин­

ский, его опекун. В этой маленькой квартирке на

Поварской продолжались наши вечерние встречи с С. М.,

в которых было «много, много дум, и метафизики, и спо­

ров» 38. А. А. Блок, его поэзия, его личность, даже собы­

тия его биографии были часто темой наших бесед.

С. М. Соловьев одно время после смерти родителей впал,

я бы сказал, в поэтически-догматический тон, стараясь

чуть ли не в ясных теологических догматах фиксировать

то новое, что мы все трое (А. А. Блок, он и я) ощу­

щали как наступление новой религиозной эпохи. Думаю,

что начавшееся тогда в письмах сближение его с А. А.

отразилось в свою очередь на письмах А. А. ко мне, где

он выступает с более четкими, парадоксальными для

многих контурами своего мировоззрения и где я играл

роль своего рода кунктатора 39 и философского обосно-

вателя наших взглядов. Это был период, когда среди

сочинений Вл. Соловьева меня особенно занимала «Исто­

рия и будущность теократии» и статья об Ог. Конте.

Скажу откровенно: то, что вынашивалось нами трои­

ми в сознании, не имело определенных философских кон­

туров, как бы нащупывало эти контуры из сопоставлений

разных сторон многих миросозерцаний. Извне то, о чем

220

мы говорили, казалось бы синкретизмом, где Платон,

Филон, учение о логосе кн. С. Н. Трубецкого, Вл. Со­

ловьев, Конт, Гартман встречались в своеобразных соче­

таниях «гротеск». Но, повторяю, без образный и внерас-

судочный звук наших исканий был внятный для нас,

ясный, конкретный и вполне новый (мы не умели лишь

обложить его миросозерцательными с л о в а м и ) , — и на­

сколько более глубокий и оригинальный, нежели тогда

начавшиеся искания, сгруппированные вокруг «Нового

пути», органа Мережковских, к которому мы относились

со все возрастающим разочарованием. Кстати сказать,

с Мережковским я продолжал состоять в переписке, но

я утратил в ту пору остроту интересов к его темам, ка­

завшимся ветхими и не улавливающими того «звука»

эпохи, к которому прислушивались мы.

В это время уже я знал, что у А. А. Блока есть не­

веста, петербургская курсистка, дочь знаменитого хими­

ка Д. И. Менделеева, к которой мы проявляли особен­

ный интерес, полагая à priori, что то внимание, которое

ей уделяет такой замечательный человек, как А. А.,

особенно отличает ее. Мы прослеживали в стихах А. А.

того времени, как тема его лирики отображает им лю­

бимую девушку и как она переплетается с другой темою,

темою о Прекрасной Даме. Наконец, мы ощупывали пе­

ресечение этих тем в третьей теме и не могли понять,

в какой мере нота Софии, Души мира, соединена с обыч­

ною, чисто романтическою темою любви. Например, в

стихотворении А. А., полученном нами приблизительно в

это время, я не мог понять, к кому, собственно, отно­

сятся нижеследующие строчки — к Л. Д. Менделеевой

или к Деве — Заре — Купине:

Проходила Ты в дальние залы,

Величава, тиха и строга...

Я носил за Тобой покрывало

И смотрел на Твои жемчуга...

С одной стороны, здесь «Ты» с большой б у к в ы , —

нужно полагать — небесное видение, с другой стороны —

за небесным видением покрывала не носят (покрывало,

боа, веер, не все ли равно). И серьезно мы обсуждали во­

прос о том, как возможно сосуществование земной

встречи с небесной встречей и в какой мере возможно

сочетание земного и небесного. Здесь опять выступают

221

шуточно-карикатурные штрихи наших серьезнейших во­

просов, имеющих целью разрешить все конкретности бы­

товых, национальных и даже социальных отношений в

свете нового восприятия действительности. Мы с

С. М. Соловьевым были теми «Мишелями», которые в

многостраничных письмах но всем правилам гегелевской

философии анализировали интимные отношения Станке­

вича к одной из сестер Бакунина и довели этим бедного

Станкевича до того, что он бежал за границу, может быть, не

только вследствие своей болезни, но и вследствие гегелья-

низирования друзьями его сердечных отношений. И был

прав, может быть, А. А., выставив впоследствии непро­

шеных теоретиков воплощения сверхличного в личной

жизни в виде дурацких «мистиков» своего «Балаган­

чика».

В 1903 году весной, помнится, в начале марта я по­

лучил приглашение от А. А. приехать в Шахматово на

его свадьбу, с просьбой быть шафером его невесты.

С. М. Соловьев получил, в свою очередь, также пригла­

шение быть его шафером. Мы дали согласие. Было ре­

шено, что летом мы соединимся в Шахматове. Свадьба

была назначена на август 1903 года.

Незадолго до этого вышел третий альманах «Северных

цветов», в котором были первый раз напечатаны как

стихи А. А. под заглавием «Стихи о Прекрасной Даме»,

так и мои. Мы впервые появились как поэты вместе, но

я тогда уже сознавал совершенно отчетливо, насколько

я, как поэт, уступал совершенно несравненным нотам