Александр Блок

Шестое февраля (по новому стилю — девятнадцатое) стоило бы внести в календари как День русского верлибра. Этот тип стиха, без рифмы и размера, на российской почве не очень прижился и до сих пор воспринимается как некая экзотика — в то время как для западной поэзии как раз «классический» стих в двадцатом веке постепенно сделался маргинальным и музейным. Присоединятся ли наши поэты к «мировому стандарту» или же продолжат шествовать «особым» отечественным путем — покажет будущее. Но что бесспорно — это наличие в нашей поэтической культуре двух эталонных верлибров. Оба они наглядно доказывают, что свободный стих может быть не изыском, не подражанием западным образцам, а абсолютно органичным способом самовыражения, примером предельной речевой естественности. Оба они написаны Блоком 6 февраля 1908 года. Называются — по первым строкам — «Когда вы стоите на моем пути…» и «Она пришла с мороза…». Блок успешно продолжил опыт своих предшественников – и Фета, и высокого ценимого им Михаила Кузмина с его «Александрийскими песнями», он дал такие образцы свободного стиха, которые убедили всех консерваторов и новаторов, эстетов и наивных читателей. Именно его два шедевра стали в наше время нарицательными примерами верлибра. Как говорится, фрукт – яблоко, река – Волга, поэт – Пушкин, верлибр – «Она пришла с мороза…».

С мороза пришла однажды Волохова, причем вместе с Любовью Дмитриевной. Сильно замерзли во время долгой прогулки, а до блоковского дома было ближе. Гостью усадили у камина в кабинете. Блок начинает читать вслух из «Макбета», а Волохова в это время «слегка задремала». То, что она потом об этом поведала в своем мемуаре, сильно повышает читательское доверие к ее тексту в целом. В стихах-то все выглядит иначе:

Впрочем, она захотела,Чтобы я читал ей вслух Макбета.Едва дойдя до пузырей земли

,О которых я не могу говорить без волнения,Я заметил, что она тоже волнуетсяИ внимательно смотрит в окно.Оказалось, что большой пестрый котС трудом лепится по краю крыши,Подстерегая целующихся голубей.

Я рассердился больше всего на то,Что целовались не мы, а голуби,И что прошли времена Паоло и Франчески.

«Она» ничуть не похожа ни на Снежную Деву, ни на Фаину. Ничего условно-литературного: «Она пришла с мороза, / Раскрасневшаяся…» Ключевое слово — «раскрасневшаяся», занявшее весь второй стих. Внутренний сюжет стихотворения — торжество живой жизни над любыми ее отражениями. А в другом шедевре того же дня эта мысль проступает с афористической определенностью:

И потому я хотел бы,Чтобы вы влюбились в простого человека,Который любит землю и небоБольше, чем рифмованные и нерифмованныеРечи о земле и о небе.Право, я буду рад за вас,

Так как — только влюбленныйИмеет право на звание человека.

Непосредственным поводом для сложения этих строк послужила встреча с Лизой Пиленко (в замужестве она станет Кузьминой-Караваевой, а затем легендарной Матерью Марией). Той же зимой эта пятнадцатилетняя интеллигентная и экзальтированная девушка приходит к поэту домой на Галерную с намерением получить ответ на все основные вопросы бытия. Блок деликатно выслушивает гостью, без рисовки давая ей понять, что и сам пребывает в духовном дискомфорте. Очень скоро из Ревеля, куда Блок приехал к матери, он шлет новой знакомой письмо в синем конверте. Там полностью приводит стихотворение «Когда вы стоите на моем пути…», а завершает послание обескураживающими словами: «Если не поздно, то бегите от нас, умирающих». Девушка в ревнивом негодовании рвет бесценный автограф — жест жуткий с точки зрения современного читателя, но, как ни странно, созвучный художественному «месседжу» стихотворения: живое чувство важнее любого литературного текста.

Два стихотворения оторвались от поводов их написания, образовали единство, несмотря на разность адресатов-прототипов. Это разговор поэта с Женщиной-Жизнью. Кстати, поэт здесь ни разу не прибегает к слову «ты» — ни с большой, ни с малой буквы, что не случайно: «ты» в блоковском контексте слишком сопряжено с иными образами, которые

в верлибрах как бы вынесены за скобки — вместе с теми ритмами, что им сопутствуют.

Свободный стих — выход из системы. И два февральских верлибра 1908 года — своего рода спутники блоковской поэтической планеты. Два исключения, подтверждающих правило. Две пробы новой музыки.