Александр Грозный. Исчадия Ада (СИ)

— Не-не-не! Только не религия. Циничнее и атеистичнее врачей никого не сыскать. Я же просто не смогу удержаться от смеха на литургии. А поминание живых и усопших? Это с моим-то опытом переноса души? Я просто ещё раз умру от смеха.

Санька, и вправду, мысленно «услышал» тихое хихиканье.

— Ладно-ладно, не кощунствуй тут мне! — одёрнул смешливого еврея царь и продолжил грозно. — На службы-то ходить придётся. Усмири гордыню!

— Ха-ха-ха! — не выдержал Самуил Яковлевич. — Ей Богу, рассмешил! Сам-то… Сам… Спишь на службах.

— Тьфу на тебя! — снова сплюнул Санька и тоже улыбнулся. — Учись у отца, как правильно службы слушать. Всё одно придётся. Ну, так и кем?

— Прямо так сразу и выбрать? Дай подумать, Александр Викторович. Всё-таки я тебе харю-то неплохо зашил, согласись.

— Соглашусь. Неплохо. Не хирург-косметолог, конечно, но и впрямь — неплохо.

— О! — вдруг «услышал» Санька. — Я бы косметологией занялся. Был у меня небольшой опыт пластической хирургии, вот здесь я его и применю.

— Вот, ты хитрый! Тебе с твоими возможностями… В смысле с моими возможностями… И резать никого не надо. Пальцем погладил и шрама нет.

— Правильно! Шрама нет, а деньги есть. Сколько тут «красавиц» замуж выйти не могут от того, что рожа крива. Как они тут роды принимают?!

— А где ты таких «красавиц» видел?

— Ха! Так попутешествовал через твоих соглядатаев. Посмотрел мир. Особенно в Европе плохо с красавицами и красавцами. Всех бабок повивальных пожгли, что ли? Ноги, руки, шеи вывернуты с младенчества. Работы непочатый край.

— Там тебя сожгут, — не согласился Санька. — Пусть они сюда везут.

— Правильно. Английскому послу надо хорошенько ногу сломать, а я потом вылечу. Вот и приплывут они потом ко мне лечиться.

— Британцы напасть на Архангельск готовятся. Плывут уже на пяти кораблях под голландскими флагами.

— Знаю. Вот за это и сломать послу ноги.

— Их двое. Кто тебе больше всех не нравится?

— Честно? Оба! Да и всё их посольство. Тоже те ещё выродки. Правильно Булгаков про них писал: «Или нашпионит, как последний сукин сын, или же капризами все нервы вымотает: и то ему не так, и это не так!».

— Точно! — согласился с классиком Санька. — Тогда я тебя в моего придворного лекаря переселю. Он делает вид, что лечит меня, а я делаю вид, что выздоравливаю от его настоек.

— А-а-а… Староват он больно…

— Староват не староват… Ему чуть больше сорока. Зарос волосищем он только, и не моется месяцами. И зубы съел…

— Ну, зубы мы восстановим, — задумчиво произнёс будущий знахарь. — Да и всё остальное поправим. А то у него и хер уже не стоит.

— Уверен, что получится? — удивился Санька.

— Легко! — хмыкнул эскулап.

— Ну, так я его сейчас вызову?

— Вызывай прямо ко мне. Вроде, как захворал наследничек. Я то есть…

— Логично… Марта, — позвал он воительницу, — приведите знахаря Кирилла к наследнику.

— Сделаем, господин! — отчеканила Марта и исчезла.

— И я пойду к сыну, — задумчиво сообщил царь Марте и продолжил так, что воительница его не поняла в первый раз за время их взаимоотношений. — Посмотрю ему в очи ясные…

Наследник встретил «отца» агуканием и чистым взглядом синих глаз. Слегка прищуренным и настороженным, нужно отметить, взглядом. Санька, увидев настороженного отпрыска, хмыкнул и, подойдя, притронулся пальцами к его лбу.

— Вспотел, малыш? Не приболел ли? — спросил царь мамок и нянек, стоявших рядом с «малышом», обращаясь к ним всем разом. Он обвел их суровым взглядом.

— Почему мне охрана докладывает о том, что наследник престола болен, а не вы? Почему лекаря не позвали?

Мамки и няньки стояли выпучив глаза. Тут ввели испуганного лекаря.

— Что случилось, великий государь? — прошептал знахарь, ибо он и был никаким не лекарем, а травознатцем, а по сути, обычным знахарем.

— Сказали, что хворь на Ивана напала. Пришёл, смотрю, потный весь и голова, вроде, горячая. Потрогай сам.

Знахарь приблизился.

— Руки мыл? — спросил вдруг царь.

— Мыл! Мыл, государь. Марта твоя не даст соврать. На входе и вымыл. Спиритусом. С собой брал.

Марта кивнула. Кивнул и Санька.

— А я думал, что ты бухой!

— Как можно, великий…

— Да, как всегда. Ты этот спиритус хлещешь как воду. Тебя в банку можно без спирта положить и в кунсткамеру поставить. Триста лет простоишь.

— Зачем в банку-то. Я и так постою.

Только лишь знахарь притронулся ко лбу ребёнка, Александр пожелал перемещения в него духа Самуила Яковлевича. И чудо произошло. Взгляд малыша перестал быть осмысленным и несколько «притух». Знахарь вздрогнул и Санька почувствовал в его внутреннем мире изменения.

— Здравствуйте вам товарищ хирург! — поприветствовал Александр Самуила Яковлевича. — Рад приветствовать вас в новом теле. Как оно?

— Лоб у ребёнка и вправду горячий, — согласился лекарь с царём. — Хорошо, что я пришёл сюда.

Бывший знахарь оглянулся и осмотрелся.

— Да-а-а-а… Зрение тоже хреновастое. Но ничего-ничего. Мне нравится, как у тебя, Александр Викто… Простите… Александр Васильевич, великий государь.

И добавил мысленно.

— Периферийное себе сделаю, как у тебя. Поможешь?

— Помогу. Доставай из сумки травяные сборы и дай мне. Я скажу, какой давать.