Александр Грозный. Исчадия Ада (СИ)

Александр Викторович с Самуилом Яковлевичем ещё долго обсуждали политику партии и правительства их бывшей Родины, а потом разговор постепенно затих. И тот, и тот вдруг загрустили. Санька тихо шмыгнул носом, молча влил в себя пятьдесят грамм спирта, закусил рыбным расстегаем и чёрной осетровой икрой и скривился.

— Вот оно мне надо, разбираться в здешней политике. Кто я, и где политика Руси шестнадцатого века. Да ещё кикиморы с лешими и волколаки чёрные и белые. У меня уже крыша едет, Сеня.

— Тогда уж не Сеня, а Саня, — поправил лекарь. — Что, так всё плохо?

— Да, писдец! — тихо прошептал царь. — Всё один и один!

— Аки пчела? — спросил Самуил серьёзно.

Царь глянул на него подозрительно. Не смеётся ли? Крамолы не увидел и, отвернувшись, кивнул.

— В отпуск тебе надо, — в который уже раз посоветовал лекарь.

— Да какой, нахрен отпуск? Куда? Чем заняться? Рыбалку я особо не люблю. И горных речек здесь нет, чтобы хариуза подёргать, а на сеть или перемёты… Хрень это, а не рыбалка. Наливай, да пей, одно слово. Охотиться с луком, тоже не интересно. Я всё-таки предпочитаю ружьецо или мелкашку. А здесь они, даже с моей модернизацией, всё-таки не те. Капсюлей мало производят, да и толку в них для охоты немного. Патроны так и не освоили. Некому осваивать производство. Оборотни не желают в мастеровых превращаться. Им бы ближе к природе…

Санька задумавшись сделал паузу, а потом продолжил:

— Или к людям…

— Так они у тебя оборотни, или вампиры? Кровь не пьют?

— А хрен их знает, — скривился Санька.

— Ну, ты даёшь, государь! — покрутил головой лекарь.

— А ты как отпуск проводил? — спросил царь. — Любишь рыбалку, лес?

— Мы на море всегда ездили. Или на «Три озера» под Находкой, или в Андреевку.

— Триозёрье, — поправил Санька. — Хорошее место. И Андреевка, тоже хорошо. У меня даже яхта во Владике была. Самодел. Да-а-а… И здесь я, было дело, морем увлёкся. И яхту собрал и корабли построил. Но что-то удовольствия получить так и не удалось. Всё воюю, да корабли чужие топлю. Нет в этом мире места и времени для отпуска, Саня.

— А как, тогда здесь жить? — возмутился лекарь.

Его уже прилично развезло. Александр тоже воспринимал мир качающимся, но у него всё-таки было более десятка сознаний и, переключившись на другую ментальную матрицу, не затуманенную алкоголем, Санька восстановил адекватность восприятия.

— Мы же весь год пашем, чтобы потом на месяц отключится от работы.

— А здесь, если на месяц отключишься, то, когда включишься, мир уже будет другим. Тут даже князьям и боярам нельзя отвлекаться и «уезжать в отпуск». Пока отдыхать будешь кто-нибудь крестьян уведет. Это и татары могут сделать, и соседи… Или земли твои перепишет на себя. Или мор нападёт, или глад. А могут и взбунтоваться крестьяне, да пожечь вотчину и хозяйство порушить. Царю вообще тяжело…

— Молоко за вредность давать надо, — проговорил лекарь.

— Точно! — согласился Александр и заметил, что Самуил шутит. — Издеваешься над царём?

Санька вздохнул и грустно спросил.

— Хочешь царём быть?

Самуил Яковлевич посмотрел очень трезво в глаза царю и пожал плечами.

— Нет, наверное. Тут команда нужна. Это в хирургии ты сам. Но и в ней в сложных операциях ассистенты нужны. И чем лучше ассистенты, тем меньше операционных ошибок.

— А что, действительно забывают инструменты?

— Да сколько угодно…

— Вот и я… Аки тысяча пчёл. В голове улей сплошной.

Царь вздохнул.

— К старцам поеду…

Санька сплюнул.

— Да ведь, как «поеду»? Если бы ехать' Месяцок так поехать верхом, или в повозке. По дороге разбойничком попугать, или татар. А я ведь не поеду, а перевернусь в… Ну, ты понимаешь… И я уже там. Сука!

— А ты возьми, да поедь. Посуху.

— Нету времени, Саня! Нету! Нежить вот-вот нахлынет.

— Да и хрен на неё!

— На кого? — удивился Санька.

— На нежить, на кого же ещё! Ты сам, в одного, хочешь Русь спасти? А не охренел ли ты, царь батюшка?! Ты хочешь доказать, что роль личности в истории безгранична? А вот хрен у тебя одного это получится. И не убедить тебе заранее наш русский народ. Он, как ты знаешь, пока петух не клюнет, не перекрестится. Ну и придут волколаки. Они, что вырежут всех? Они станут грызть твою светлую нежить. Ну и нехристь католическая придет. И что? Мало её на Руси было? И при Петре, и при Екатерине. И что? Где те нехристи, и где тот народ? Как партия и народ никогда не были едины, как нас не пытались убедить плакаты-лозунги, так и церковь, прости Господи, никогда не охватывала всю массу народонаселения. Что тогда, что сейчас. Ничего не меняется, Саша. Народ в основной своей массе аполитичен и язычен. Он всегда верил, что «солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья».

— Нихрена себе ты выдал, эскулап, — выдохнул удивлённо Александр Викторович. — Парторгом был?

Самуил Яковлевич смутился.

— Давно когда-то.

— Тогда понятно. Но я с тобой солидарен. Давай ещё по одной?

* * *