Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870)

Хорошо понимая, куда он едет, и с какими требованиями может столкнуться в Париже, Александр II, сделав остановку на пограничной станции Вержболово (Царство Польское), 29 мая подписал указ об амнистии участников восстания 1863 года. «По существующему здесь единодушному мнению, – сообщал из Петербурга барон Талейран, – среди мотивов, которыми продиктован этот великодушный акт императора Александра перед его приездом в Париж, несомненно, есть и желание сделать приятное Его Величеству [Наполеону III], избежав тем самым тягостных воспоминаний о Польше в беседах двух монархов»[617].

Французский посол высказал также мнение, что объявленная царем амнистия, безусловно, будет одобрительно встречена в Польше, где на обратном пути из Парижа Александр II намерен сделать остановку и встретиться со своими польскими подданными[618].

Еще ранее, в середине марта 1867 г., император Александр амнистировал французов, участвовавших в польском восстании и отправленных в Сибирь. Прощения этих французских волонтеров давно и тщетно добивалось посольство Франции в Петербурге. На все просьбы герцога де Монтебелло и сменившего его на посольском посту барона де Талейрана вице-канцлер Горчаков неизменно ссылался на то, что французы были взяты с оружием в руках и осуждены в законном порядке, как это принято в любом современном европейском государстве. «Валуев[619] проинформировал меня, что император Александр только что помиловал всех французов, замешанных в последних событиях в Польше, депортированных в Сибирь или заключенных в тюрьмы в других провинциях империи», – телеграфировал шифром Талейран министру иностранных дел Мустье 14 марта 1867 г.[620]

В Петербурге рассчитывали на то, что этот жест доброй воли будет должным образом воспринят как в Тюильри, так и во французском обществе. Если в отношении официальной Франции расчет в целом оправдался, то с настроениями в обществе все было иначе.

Александр II и его свита поняли это сразу же, как только покинули пределы Северного вокзала Парижа, где царя встречал сам император Наполеон III. На пути следования кортежа к императорской резиденции Тюильри из толпы, как обычно в торжественных случаях собравшейся на улицах, неоднократно слышались возгласы: “Vive la Pologne!” То же самое повторилось на следующий день, когда Александр II посетил средневековую часовню Сент-Шапель, в самом сердце Парижа. Здесь, у Дворца правосудия, группа адвокатов встретила его появление тем же возгласом: «Да здравствует Польша!».

В ходе переговоров, проходивших в перерывах между посещениями выставки, официальными приемами и балами между двумя императорами и их министрами иностранных дел, обсуждались вопросы европейской политики и восточные дела[621].

Александр II и князь Горчаков убеждали Наполеона III и маркиза де Мустье в необходимости проведения Францией сдержанной политики в отношении Пруссии, которая, якобы, не имеет территориальных и иных претензий к своим соседям. В любом случае Петербург готов быть посредником между Парижем и Берлином, если будут возникать непредвиденные недоразумения.

Подобные заверения служили слабым утешением для французского императора, настаивавшего на том, чтобы Пруссия остановилась на пути поглощения Германии, а для начала – вывела бы свои гарнизоны из южногерманских крепостей, где они оставались после окончания австро-прусской войны.

Для царя и Горчакова принципиально важно было добиться согласованных с Францией действий в отношении Турции, продолжавшей притеснять христианское население своей империи. При этом Наполеону были даны четкие заверения в отсутствии у России намерений расчленить Турцию. Но и в этом вопросе на переговорах не удалось придти к согласию. Более того, французская дипломатия фактически отступила от ранее данного обещания содействовать передаче Греции не только восставшего против турок Крита, но также Эпира и Фессалии. Наполеон и Мустье отговаривались необходимостью не поощрять греков к новым территориальным притязаниям за счет Оттоманской Порты.

На всем протяжении переговоров и неформальных контактов Наполеон III ни разу даже не заикнулся о необходимости пересмотра Парижского договора 1856 г., чем крайне раздосадовал Александра II. Раздражение царя в связи с позицией Наполеона было усугублено попыткой покушения, предпринятой в Париже.

В погожий солнечный день 6 июня 1867 года, около пяти часов пополудни, открытая коляска, в которой находились два императора – Александр II и Наполеон III – неспешно катила по Булонскому лесу. Вдоль аллей рассредоточились толпы зевак, затруднявших продвижение экипажа. Парижане радостно приветствовали своего императора и его высокого гостя, русского царя, которые возвращались с военного смотра на ипподроме Лоншан. Рядом с августейшими особами в коляске находились два сына Александра II – великие князья Александр и Владимир.