Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870)

В скором времени само развитие событий даст ответы на эти вопросы. Россия могла бы подать уникальный исторический пример, если бы столь великое социальное движение могло бы совершиться в ней без тех раздоров, которые сопровождали все подобного рода кризисы в других странах»[785] <…>.

Сразу же после подписания указа об освобождении удельных и государственных крестьян император отправился в поездку по ряду губерний с целью лично изучить настроения и подтолкнуть местные власти и дворянство к более активному участию в осуществлении реформы. В течение месяца Александр II побывал в Твери, Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире, Москве и Смоленске, а затем отправился в северо-западные губернии, первыми поддержавшими его начинание. В ходе поездки император убедился, что без его постоянного и решительного вмешательства реформа может застопориться и, в конечном счете, даже провалиться. Понял он и источник такой опасности – пассивное сопротивление значительной части дворянства ясно выраженной им воле. Особое раздражение вызвало у императора поведение московского дворянства, которое, по существу, саботировало его указания. При посещении Москвы он не посчитал нужным скрывать свое недовольство [786]

.

Поездка государя по стране и особенно его пребывание в Москве вызвали пристальный интерес в посольстве Франции, где обратили внимание даже на мелкие, но весьма характерные, детали, свидетельствующие об оппозиции московского дворянства и о проявленном в связи с этим высочайшем недовольстве[787].

Из донесения герцога Монтебелло в МИД Франции от 23 сентября 1858 г.:

<…> «Император покинул Москву 2 сентября после недельного там пребывания по случаю годовщины своей коронации. Обратили внимание на то обстоятельство, что Их Императорские Величества, вместо того, чтобы проживать в Кремле, остановились за городской чертой, в загородном доме, предоставленном в их распоряжение графом Шереметевым. В этом выборе усмотрели проявление недовольства императора неодобрительными настроениями московского дворянства по вопросу освобождения [крестьян]. Дворянство, со своей стороны, не оставалось столь уж безучастным на всем протяжении пребывания здесь двора. На балу, который московское дворянство дало в честь Их Императорских Величеств, сами дворяне присутствовали в незначительном числе, а их холодное и сдержанное поведение резко контрастировало с энтузиазмом и приветственными возгласами [московских] торговцев и крепостных.

Подобного рода [неодобрительные] настроения проявляет не только московское дворянство. Они характерны для большинства дворян Империи, и они не боятся проявлять свои настроения всякий раз, когда для этого представляется случай… <…>

Такое положение вещей вызывает определенное брожение среди крепостных; в нескольких селах эмиссары, возможно связанные с русскими демократами-эмигрантами, пытались подстрекать крестьян против их господ и провоцировать беспорядки. Собственники проявляют беспокойство: будущее рисуется им в угрожающих тонах, и они не знают, как его избежать.

Император имел возможность лично оценить реальную ситуацию [в стране]. Говорят, он был поражен, но он не остановится в своем намерении реализовать план освобождения крепостных. Теперь, после того, как император освободил удельных крестьян, он уже не может отступать» [788]

. <…>.

О сохранявшейся между царем и консервативной частью дворянства дистанции в подходе к крестьянской реформе французское посольство сообщало и в последующих донесениях в Париж. «Впечатления, которые Император Александр получил от своей последней поездки вглубь Империи, судя по всему, оставили в его душе довольно неприятный осадок из-за позиции, занимаемой дворянством в вопросе освобождения [крестьян], – констатировал маркиз Шаторенар, замещавший уехавшего в отпуск Монтебелло. – Речь, с которой Его Величество выступил перед московским дворянством, имела широкий резонанс в Европе. <…>

Сегодня, когда воля Императора выражена столь громогласно, я не сомневаюсь, – подчеркивал французский дипломат, – что она будет исполнена, особенно если, как представляется вероятным, правительство примет идею предоставления собственникам компенсации за утрату, проистекающую из передачи в распоряжение крестьян [занимаемых ими] домов и дворовых участков»[789].

К концу 1858 г. либеральные сторонники реформы при активной поддержке императора получили преобладающее влияние в Главном комитете. Важную роль здесь сыграл генерал-адъютант Я.И. Ростовцев, подготовивший новый вариант реформы, в котором права крестьян, получавших, помимо личной свободы, земельные наделы, уравновешивались соответствующими гарантиями их бывшим хозяевам, поместным дворянам.