Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870)

Приезд Талейрана в Петербург совпал с началом осуществления земской и последовавшей за ней судебной реформы. В политических реформах французский дипломат увидел логическое продолжение главного, что к тому времени успел сделать Александр II – отмены крепостного права. Любопытно, что новый посол Франции, по достоинству оценив «Положение» о введении земства, все же усмотрел в принятом законе явное влияние консерваторов, сумевших на последнем этапе его редактирования смягчить излишний либерализм первоначального законопроекта.

Из депеши Талейрана от 5 июня 1865 г.:

«Освобождение крестьян не только разрушило прежние отношения между земельной аристократией и крестьянами, но и глубоко изменило положение этих двух общественных классов по отношению к государству, как по части налогообложения, так и судебной администрации. Согласно весьма распространенному в официальных кругах мнению, – продолжал французский дипломат, – было совершенно необходимо защитить крестьянина действенными установлениями от пагубного влияния дворянина, внезапно освобожденного от тягостных забот о нуждах бедняков и от той ответственности, которая на нем лежала по набору рекрутов и по другим обязательствам, предписываемым государством сельскому населению. Со времен Великой Екатерины и до освобождения [крестьян] все местные сборы (пошлины), государственное призрение и почти вся сельская администрация находились в руках дворянских собраний, которые раз в три года собирались для обсуждения всех этих вопросов в административном центре своей провинции.

Сразу же после освобождения [крестьян] эти собрания, в большинстве своем вдохновляемые искренним духом реформаторства, в ряде случаев выразили желание принять в свой состав любого землевладельца, независимо от сословия, к которому он принадлежит, и имущество которого оценивалось бы выше определенного уровня. Сверх того они были готовы принять в свой состав на аналогичных условиях представителей от городов и, наконец, выразили согласие пересмотреть свой устав на основе справедливого представительства земельной собственности, с целью придти [однажды] к [созданию] центральных и парламентских институтов.

Бюрократическая партия, осознавшая, что все эти разумные либеральные тенденции с их демократическими устремлениями содержат угрозу для аристократии, поспешила отвергнуть подобного рода предложения. Чтобы положить предел подобным тенденциям, эта партия взяла инициативу в свои руки и представила на утверждение Императора указ о провинциальных учреждениях, который был обнародован 1 января 1864 года.

Эти учреждения имеют много общего с существующими во Франции Генеральными советами, и Ваше превосходительство сможет в этом убедиться, прочтя прилагаемый ниже перевод [ «Положения»], который я сегодня же пересылаю, не обнаружив в бумагах Посольства следов того, что данный документ был после его публикации отослан в Департамент [МИД Франции].

Только что объявленное вступление в силу вышеупомянутого Указа даст мне необходимый материал, для того чтобы в самом недалеком времени представить второй доклад по этому вопросу, который затрагивает самые жизненно важные интересы России». <…>[817].

Обещанный Талейраном второй доклад был составлен им в начале сентября 1865 г. Он должен был быть посвящен началу деятельности губернских и уездных земских собраний, но в связи с тем, что к этому времени не завершились даже выборы в эти собрания, то и писать, собственно, было пока не о чем. Именно поэтому доклад Талейрана оказался весьма кратким, хотя и содержал отдельные, еще предварительные, но все же интересные наблюдения.

Информируя министра о том, что земские собрания сформированы пока лишь в 10 из 33 великорусских губерний, обозначенных в «Положении», и что по этой причине рано подводить итоги, Талейран, тем не менее, сообщает о преобладании почти во всех уже избранных губернских и уездных собраниях представителей дворянства. «Этот факт не должен вызывать удивления, если учесть, насколько не подготовлены и неопытны еще по сравнению с дворянством все другие классы [русского общества] в области управления. Без всякого сомнения, их уровень со временем поднимется так же как возрастет и их опытность, но пока именно дворянству, благодаря его просвещенности и образованности, предстоит играть ведущую роль в общественных делах»[818].

Итоговые выборы земских гласных в уездные и губернские собрания полностью подтвердили предварительный вывод барона Талейрана о преобладании дворян в их составе, особенно на губернском уровне. Так, доля гласных от дворянского сословия в уездных земских собраниях первого созыва (1864–1867 гг.) составила 41,64 %; от крестьян – 38,45; от купечества – 10,42; от духовенства – 6,5. Зато в губернских земских собраниях доля дворянства составила уже 74,16 %, а представительство крестьян – лишь в 10,55 % (купечество – 10,95 %, духовенство – 3,8 %)[819].

К началу 1867 г. земская реформа распространилась на 28 губерний Российской империи, а к концу года – еще на две губернии.