Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870)

Подписанием торгового трактата граф де Морни достойно завершил свою миссию в России. Еще в конце ноября 1856 г. он был извещен о желании Наполеона видеть его в Париже, где ему предстояло возобновить деятельность во главе Законодательного корпуса. Император был доволен результатами доверенного Морни важного поручения по восстановлению дипломатических отношений с Россией. Граф сумел произвести самое благоприятное впечатление на Александра II, князя Горчакова, на весь петербургский бомонд. Его дипломатическим талантом, тактом, личным обаянием и во многом благодаря его искреннему расположению к России Морни сумел залечить совсем еще свежие раны в душе русского общества, нанесенные Крымской войной. Отношения с Россией были не только восстановлены, но и обретали привилегированный, можно сказать доверительный, характер. Если бы не устойчивая привязанность Наполеона III к Англии, то уже тогда, в 1857 г., Морни мог бы подписать не только торговый, но и союзный договор с Россией.

Морни покидал Россию, оставляя здесь множество друзей, среди которых первыми значились император Александр и князь Горчаков. «Должен Вам сказать, – писал Морни Наполеону III, – что трудно быть более любезным и приятным в обхождении, чем этот государь. Все что я узнаю о нем, о его семейных отношениях, дружеских связях и, должен прибавить, о его действиях по внутреннему управлению, носит характер прямодушия, справедливости и даже рыцарского духа. Он не злопамятен, исполнен уважения к старым служителям своего отца и своей семьи, даже к тем из них, кто не очень-то этого и заслуживает. Он никого не обижает, верен слову, чрезвычайно добр. Невозможно не полюбить его. Его обожает народ, а Россия с его воцарением, можно сказать, задышала, чего не было на всем протяжении царствования его покойного отца.

Он, быть может, не столь театрален, как император Николай, но у меня нет и малейшего сомнения, что уже в ближайшие годы он во всех отношениях принесет больше блага своей стране, чем его отец за все время своего правления»[221].

Столь же тепло отзывался Морни и о Горчакове. «Мои отношения с князем Горчаковым, – писал он Наполеону в том же письме, – это не отношения между послом и министром, а отношения двух друзей, одинаково верящих во взаимную добрую волю и верность своих государей… Его прежняя политика согласуется с его новым положением; он рад установившемуся между нами согласию и делает все что может, дабы сохранить его»[222]

.

Александр узнал о предстоящем отъезде Морни в первых числах декабря 1856 г. «Правда ли, что в скором времени я должен буду расстаться с вами? – спросил он его при личной встрече. – Поверьте, это будет для меня очень печальным событием. Вся моя семья, все здесь будут сожалеть о вашем отъезде».

«Сир, – ответил Морни, – государственные интересы требуют моего возвращения во Францию. Но тем доверием, которым Ваше Величество почтили меня, я непременно поделюсь с моим государем. И если однажды я счел бы, что могу принести больше пользы, служа здесь, а не во Франции, я, не колеблясь, пожертвовал бы своими частными интересами» [223]

.

Покидая Россию, граф де Морни увозил с собой не только приятные воспоминания. Вместе с ним 18 июня 1857 г. из Петербурга в Париж уезжала его юная супруга, графиня де Морни, урожденная княжна Трубецкая.

Как уже говорилось, Огюст впервые увидел Софи на приеме у императрицы Марии Александровны еще 8 августа 1856 г. Тогда, при первой встрече, он не успел выделить ее среди фрейлин, но уже очень скоро княжна полностью овладела воображением 44-летнего Морни. Посол императора французов использовал любую возможность, чтобы повидаться с юной фрейлиной – благо, череда приемов и балов в связи с продолжительными коронационными торжествами давала для этого множество удобных поводов.

Девушка принадлежала к одной из самых известных в России фамилий, но об ее отце в свете ходили самые разные слухи. Князь Трубецкой, считавшийся отцом Софьи, в царствование Николая I потерял все состояние и был лишен своих владений в результате многочисленных скандальных историй. Потом князь умер, а его вдова по каким-то причинам отправила малолетнюю дочь в Париж, где она воспитывалась в доме российского посланника Николая Дмитриевича Киселева, что породило слухи о его отцовстве. Кстати, там, еще задолго до приезда в Россию, девочку должен был встречать граф де Морни, близкий друг Киселева, но об этом он никогда и нигде не упоминал.

По другой версии, настоящим отцом Софи был сам император Николай, доверивший ее первичное воспитание Н.Д. Киселеву, подальше от Петербурга. В возрасте восьми лет княжну Трубецкую возвращают из Парижа и при содействии императрицы Александры Федоровны, супруги Николая I, помещают в Екатерининский институт, где, среди прочих, воспитывались и девушки из разорившихся дворянских семей.