Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870)

Валевский сделал запрос Горчакову относительно приемлемости кандидатуры Райневаля и получил по телеграфу утвердительный ответ. В телеграмме говорилось: «Император с большим удовлетворением примет графа де Райневаля в качестве посла»[291].

16 августа в «Монитёр» появилось извещение о назначении графа чрезвычайным и полномочным послом в Россию. Казалось бы, вопрос решен. Но в последний момент, по каким-то причинам, Райневаль раздумал ехать в Петербург. Обычно в таких случаях дипломаты ссылались на нездоровье – свое или супруги. Возникла неловкость, потом недоумение.

Начались поиски другой кандидатуры, продолжавшиеся более трех месяцев. Все это время в Петербурге проявляли растущее беспокойство по поводу этой, явно затянувшейся истории. Назначенный в Париж послом граф Киселев не спешил отправляться к месту службы, выжидая решения императора Наполеона. В конечном счете, по настоятельному совету Горчакова в самом начале октября он выехал туда, так и не дождавшись назначения своего коллеги (homologue).

Киселев уже несколько месяцев исполнял свои посольские обязанности, а в Тюильри все еще занимались поисками подходящей кандидатуры. Маршал Канробер, Бараге д’Иллер, Бидо, Друэн де Люис, маркиз де Мустье – таков был неполный список сановников империи, рассмотренный Наполеоном III. Но никто из них, по разным причинам, не устраивал императора в том, чтобы занять «самый важный для французской дипломатии пост», как сообщал в Петербург граф Киселев [292]

.

Наконец, мучительные поиски закончились. Наполеон остановил свой выбор на кандидатуре герцога де Монтебелло, ветерана французской дипломатической службы, отмеченного всеми пятью степенями ордена Почетного легиона, включая Большой крест[293].

«Человек, имеющий за спиной продолжительную карьеру, принадлежащий к высшему свету, придерживающийся умеренных взглядов, герцог де Монтебелло, – писал о нем Киселев, – как я надеюсь, в полной мере оправдает доверие своего августейшего государя, как и тот благожелательный прием, который ему будет оказан у нас. Надеюсь также, что и его личные качества произведут самое благоприятное впечатление на Вас», – добавлял Киселев[294]

. При личном знакомстве герцог проинформировал русского посла, что сможет отправиться в Россию не ранее апреля, пока не устроит свои домашние дела.

Так кого же император французов, в конечном счете, решил назначить своим послом при Александре II?

Луи Наполеон Огюст Лани, герцог де Монтебелло родился 30 июля 1801 г. в Париже. Он был старшим сыном знаменитого маршала Ланна, получившего смертельное ранение в сражении с австрийской армией под Эслингом (22 мая 1809 г.). Сам Наполеон, уже на о-ве св. Елены, признавал, что ставил Ланна выше всех своих маршалов. За разгром австрийцев при Монтебелло в 1800 г., когда Лани командовал авангардом Итальянской армии Наполеона, этот сын конюха с провозглашением империи в 1804 г. получил не только маршальский жезл, но и титул, став первым герцогом де Монтебелло.

Формирование политических взглядов его старшего сына, будущего министра и посла в России, пришлось на время Реставрации. Благосклонное отношение Бурбонов к семейству Монтебелло выразившееся в даровании в 1817 г. наследнику маршала звания пэра Франции, сделало из Наполеона Монтебелло примерного легитимиста. Он никогда не выказывал оппозиционных настроений.

Юный герцог получил образование в престижной Политехнической школе, но на военную службу не пошел. Он много путешествовал по Европе, совершил продолжительную поездку в Североамериканские Соединенные Штаты, а по возвращении изъявил намерение стать дипломатом. Первый его дипломатический пост – атташе посольства Франции в Риме, где он служит под началом виконта де Шатобриана. В начале июля 1830 г. он вступает в брак с двадцатилетней Элеонорой Дженкинсон, дочерью сэра Чарлза Дженкинсона, бывшего депутата Палаты общин. Брак не принес небогатому Монтебелло необходимого достатка, зато оказался на редкость прочным. Элеонора родит мужу девять детей.

Когда в Париже произошла Июльская революция, герцог де Монтебелло на время оставляет дипломатию и начинает принимать участие в заседаниях Палаты пэров. Происходившие в Люксембургском дворце дискуссии по актуальным политическим вопросам делают из вчерашнего легитимиста столь же убежденного либерала-орлеаниста. Он становится горячим сторонником Франсуа Гизо, вождя т. н. партии «доктринеров», правоцентристской фракции орлеанистов.