Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870)

Встречаются среди обращений и жалобы французских негоциантов и представителей других профессий на бездействие и волокиту русских чиновников, затягивающих решение различных вопросов.

Писатели, художники и композиторы направляют великому князю предложения о приобретении их произведений, а некоторые присылают их в дар, свидетельствуя о своем бескорыстии и почтении к августейшему адресату К ним присоединяются многочисленные изобретатели и рационализаторы, предлагающие свои проекты. Один из них, месье Проспер Меллер, прислал Константину Николаевичу проект «Воздушной навигации» путем перевозки пассажиров на воздушных шарах, оценив его в 800 тыс. фр. Другой изобретатель-урбанист, начав свое обращение к великому князю со слов – «зная о Вашей любви к прогрессу», – предложил проект расширения улиц в обеих столицах и в других городах России.

Трудно теперь сказать, что делал со всеми этими обращениями великий князь. Не исключено, что в отдельных случаях он пытался помочь просителям, но никаких следов его вмешательства, во всяком случае, в дипломатической переписке, не прослеживается.

Перед отъездом из Парижа Константин Николаевич устроил прием для членов правительства и маршалов Франции, а 17 мая он отбыл из политической столицы в направлении столицы французского виноделия – г. Бордо. В день отъезда великого князя граф Киселев написал в Петербург: «Впечатление, произведенное этим визитом, как на монарха, так и на общество, превзошло все наши ожидания»[281]

.

В Бордо Константин Николаевич провел два с половиной дня, побывав на судоверфи и в театре. Перед отъездом он передал префекту департамента Жиронда 10 тыс. франков на благотворительные цели. На борту парохода «Королева Гортензия» великий князь побывал в портах Рошфора, Гавра и Кале, где сошел на берег и далее поездом в Анвер, а оттуда его путь лежал уже в Россию.

В письме Киселеву князь Горчаков высоко оценил результаты миссии великого князя во Францию, отметив то значение, которое имело произведенное им впечатление на общество, мнение которого всегда так важно для любого французского правительства. Министр отметил и ожидаемые от визита политические последствия – сближение позиций Франции и России по вопросу о Дунайских княжествах, а также о Черногории, испытывавшей в то время сильнейшее давление Турции. Горчаков подчеркнул, что сближение с Францией для России носит не тактический или временный характер, а является совершенно осознанным выбором, продиктованным долговременными интересами двух стран, в равной степени, как писал министр, и «внушениями географии». Сейчас бы сказали – геостратегическими интересами. «Таким образом, – резюмировал Горчаков, – в наших отношениях с императором Наполеоном мы будем придерживаться самых любезных форм обхождения, с соблюдением всех нюансов вежливости. Когда же он вознамерится решать с нами какие-то дела, то найдет нас столь же бдительными в защите наших интересов, сколь и он бдителен в отношении собственных интересов»[282]

.

Свою оценку завершившемуся визиту великого князя во Францию дал министр иностранных дел Франции граф Валевский. В письме послу Наполеона III в Петербурге графу де Морни министр сообщал, что молодой великий князь произвел самое благоприятное впечатление в Париже и во всех местах, где он побывал. «Личные отношения, которые Его Высочество установил между двумя правящими домами, безусловно, укрепят чувства дружбы, существующей между нами, и нас очень радует, что это отвечает интересам двух стран», – писал Валевский [283].

Горчаков при встрече с Морни высказал послу аналогичный взгляд на завершившийся визит, который в Петербурге считают весьма успешным.

От себя же Морни сообщил Валевскому, что друзья великого князя, с которыми тот поддерживал переписку во время пребывания во Франции, рассказывали графу о тех ярких впечатлениях, которые получил Константин Николаевич в Париже и в других французских городах, и

0 том предупредительном внимании, с которым к нему относились везде, где он успел побывать. Особенное впечатление на великого князя, по словам его петербургских друзей, произвел «наш флот и арсенал в Тулоне», сообщал Морни, который добавил, что «со всех сторон я слышу самые благоприятные отзывы в русском обществе о том приеме, который был оказан великому князю в нашей стране[284].

Завершающим аккордом к этому визиту стал обмен личными посланиями между двумя «добрыми братьями» – Наполеоном III и Александром II[285]. Один благодарил за теплый прием великого князя, другой – выразил удовлетворение тем, что появилась возможность «открыто обмениваться нашими идеями», т. е. без посредничества дипломатов.