Александр II. Воспоминания

Оставив Рысакова и направившись к упомянутым саням, император был очень бледен, взгляд его выдавал сильнейшую озабоченность, и все заставляет верить, что при виде этого нового покушения на его личность мысль его силилась отыскать решение проблемы, уже стоившей ему стольких неотступных раздумий и мучительных ночных бдений. Он шел медленно и едва успел пройти два-три шага, как вдруг тот человек с дерзким и наглым лицом взмахнул руками и кинул какой-то белый предмет прямо под ноги его величеству. Это была вторая бомба. Раздался еще более ужасающий грохот. В воздух взметнулся целый столб снежной пыли и осколков, император и два десятка окружавших его людей упали. Воцарилось всеобщее смятение, за которым вскоре последовали жалобные стоны раненых, к которым примешивались крики: «На помощь!.. Задержите его!., в саду!…»

Никакое перо не в силах описать ужасное зрелище, открывшееся устрашенным взглядам, как только рассеялся дым. Среди раненых, лежавших на тротуаре и на мостовой, одни совершали напрасные усилия подняться, другие испускали жалобные стоны; некоторые пытались высвободиться из-под тел других раненых. Посреди груды снега, запятнанного кровью, различались обломки сабли, рваные лоскутья одежды и куски человеческой плоти.

Адская сила, роковой источник ужасной катастрофы, не пощадила императора! Он сидел на земле с раздробленными ногами; откинув верхнюю часть туловища назад и опираясь на решетку канала, он пытался подняться с помощью рук. Его военная фуражка с сорванным козырьком упала с головы, плащ изодран в лохмотья, раздробленные ноги обнажены и кровь лилась из них потоками; они являли взору лишь ужасающую груду размолотой плоти и раздробленных костей. Артерии были порваны, из ран обильно струилась кровь, слабость августейшей жертвы нарастала с каждой минутой и силы ее постепенно угасали. Среди раненых лежал и полковник Дворжицкий, чья жизнь была спасена лишь благодаря тому, что основная сила взрыва обрушилась на государя.

Непосредственные свидетели утверждали, что губы государя шевелились, будто он пытался говорить. Близко знавшие императора объясняют это движение губ лишь тем, что он, скорее всего, обращался с молитвой к Богу или, возможно, выражал стремление к любимой жене, которую надеялся увидеть еще раз, чтобы умереть возле той, кого так жестоко должна была поразить эта катастрофа, все ужасающие последствия которой он предвидел в тот страшный миг.

О, как печальны были, должно быть, эти мысли! Пав жертвой убийц, император Александр II, освободитель народа, стал мучеником этого народа, расставшись с жизнью от руки людей, которых он извлек из рабства, ибо бесчестные цареубийцы были сыновьями бывших крепостных. Мог ли добрый государь ожидать для себя такой награды? Какая неблагодарность и какое постыдное пятно в истории народов!

Всякий знает, какие великие препятствия возводились русским дворянством освобождению крестьян, этому государеву акту, столь значительно уменьшавшему дворянское состояние. В эпоху освобождения крепостных партия оппозиции была столь враждебна, что император получал анонимные послания с угрозами смерти. И что же! Несмотря на понесенные тогда ощутимые потери, дворянство подчинилось верховной воле монарха, и именно человек из народа, который пользовался с тех пор всеми благами, проистекающими из этого человеколюбивого акта Александра, поднял недостойную и святотатственную руку на своего благодетеля и самого нежного и преданного отца. Ах, как жестоки и мучительны были, должно быть, последние мысли благородной жертвы при виде столь подлой и возмутительной неблагодарности!

Через несколько секунд после катастрофы великий князь Михаил расчистил себе проход посреди толпы, нисколько не сомневаясь в том, что его брат смертельно ранен. Дойдя до группы казаков, он увидел императора в самом прискорбном состоянии. Бросившись к нему, он воскликнул: «Александр… ты меня слышишь?..» Тогда император ответил слабым голосом: «Слышу!»

Когда раздался первый взрыв, великий князь Михаил находился в доме своей кузины; тогда он стремительно выбежал из дворца великой княгини Екатерины и прыгнул в первые же сани, какие встретил на улице.

При повороте на Екатерининский канал запрудившая улицу толпа помешала его проезду, и он сошел с саней, чтобы узнать о причине взрыва: тогда ему отвечали, что только что произошло покушение на жизнь государя, но тот остался цел и невредим.

Многие голоса из толпы говорили: «Не ходите туда, ибо сейчас бросят и вторую бомбу!»