Александр II

Основание для поездки было немаловажное: уже полыхала Польша и следовало убедиться в спокойствии внутренних губерний и постараться укрепить это спокойствие и веру в царскую власть. Из дневниковой записи Валуева от 14 сентября следует, что эту мысль государю подсказала Мария Александровна.

28 ноября в Кремле состоялся торжественный прием дворянских депутаций, а затем – городских голов, мировых посредников и крестьян Московской губернии. Там Александр, подозвав мужиков поближе, сказал им:

– Здравствуйте, ребята! Я рад вас видеть. Я дал вам свободу, но, помните, свободу законную, а не своеволие. Поэтому я требую от вас прежде всего повиновения властям, мною установленным… Затем, не ожидать никакой новой воли и никаких новых льгот. Слышите ли? Не слушайте толков, которые между вами ходят, и не верьте тем, которые вас будут уверять в другом, а верьте одним моим словам. Теперь прощайте, Бог с вами!

Друг за другом последовали балы в Кремлевском дворце, охоты на медведей и лосей. 6 декабря, в день памяти святого благоверного великого князя Александра Невского, отметили именины второго сына, а еще через две недели вернулись в Петербург.

Неколебимо прочной виделась императору Россия. Возникавшие волнения были, натурально, неизбежной данью начатому им общественному перевороту, но Никсе он оставит державу сильную и сплоченную, достойную славы предшествующего тысячелетия. Так думалось Александру Николаевичу, и не подозревал он, что наследник только предполагался в заложники, а вот сам он подлинно стал заложником начатых им же реформ.

Глава 5. Варшавские беспорядки

Польша всегда служила источником беспокойства для династии Романовых. Славянский край, попавший под католичество, в составе империи редко затихал полностью, взрываясь заговорами, волнениями, восстаниями.

Милостивое расположение Александра II к польским его подданным выразилось в первый год его царствования в амнистии, дарованной эмигрантам-полякам и в облегчении участи политическим ссыльным из уроженцев Царства Польского. Вожаки групп, на которые делилась польская эмиграция: «белые» – консерваторы и «красные» – радикалы, протестовали против принятия царского всепрощения, но значительное число поляков воспользовалось им. Многие участники восстания 1830–1831 годов вернулись из Сибири.

Правда, в том же 1856 году в Варшаве Александр Николаевич произнес знаменитую фразу «Point de reveries»[2]. Нараставшее неуклонно движение к полной национальной независимости вели те же «белые» с дворянами-землевладельцами и высшим католическим духовенством и «красные» с ксендзами, чиновниками, горожанами, учащейся молодежью. Царская власть в лице наместника князя М.Д. Горчакова нисколько движению не препятствовала, напротив, выступала в Петербурге ходатаем за поляков.

Организованное движение вышло на поверхность летом 1860 года, когда в Варшаве прошли манифестации от костелов в память деятелей освободительного движения. В Бельведерском дворце решили, что хождением по улицам с песнями все и ограничится, но как бы не так…

28 марта 1862 года Александр II телеграфировал князю М.Д. Горчакову в ответ на его тревожное сообщение: «Варшавские беспорядки меня не удивляют, ибо мы их ожидали. Надеюсь, что порядок будет восстановлен энергическими мерами без всяких уступок». Самый дух царского послания в высшей степени характерен, ибо весь из прошлого, безвозвратно ушедшего николаевского времени. Пока Александр Николаевич действует по инерции. Вскоре окажется, что беспорядки перерастают в нечто большее, и тогда к известным «энергическим мерам» будут добавлены иные средства, и Польше будет дарована земельная реформа, а Финляндии заодно – сейм… А пока события развивались в высшей степени неожиданно для обитателей Зимнего дворца.

Весной возникли волнения, и царская власть согласилась пойти на некоторые послабления польской аристократии, лидером которой выступал один из богатейших землевладельцев граф Александр Велепольский, продвигавший идею восстановления автономии Королевства Польского. Он был привлечен к управлению делами края. Поскольку стареющий генерал Горчаков просил о присылке еще кого-нибудь, являя неспособность справиться с делами, он был вскоре заменен. На посту наместника сменили друг друга граф Ламберт, граф Лидерс, а с введением военного положения добавился генерал Сухозанет, начавший железной рукой наводить порядок. Но все это был паллиатив. В Зимнем дворце обсуждался польский вопрос, и было предложено направить в Варшаву одного из царских братьев.

Первым кандидатом оказался великий князь Михаил. По дневниковым записям Валуева, он просто испугался труднейшей миссии и постарался ее избежать. Тогда назвали имя Константина.