Александр II

Николай, Никса, высокий, стройный юноша с большими материнскими глазами и мягкой улыбкой на устах, с отцовской надменностью державшийся на публичных церемониях, простой и отзывчивый в семье. Он знал, что во дворце поговаривают о его легкомыслии и слабых познаниях, капризности и излишней уступчивости. Все это присутствовало в нем, но было и другое, то, о чем не знали царедворцы. Царский долг и обязанности, о которых он слышал с малолетства, но которые долго не принимал всерьез, ослепленный блеском дворцовой жизни, как-то вдруг обернулись прочнейшими основами в его душе.

Понятие Россия

постепенно облекалось плотью от поездок, книг, рассказов, уроков отечественной истории и русской словесности. Последние давал наследнику Иван Александрович Гончаров, не могший нахвалиться вниманием ученика, попросившего читать не по два, а по три урока в неделю. И, конечно, летопись воинской славы русских полков, их живые традиции, которые Никса узнавал во время прохождения службы в частях.

А еще он смотрел на отца. Прошлогодний манифест, которому предшествовало столько волнений и тревог, произвел сильнейшее впечатление на Никсу. Проезжая с отцом в санях по Невскому после развода 5 марта, он новыми глазами увидел прохожих мужиков, дворян, солдат, торговцев, офицеров, чиновников, весь город, столицу его империи…

С удивлением Никса заметил, что Саша и Володя стали относиться к нему несколько иначе, чем раньше. Конечно же, ни о каком поклонении и речи быть не могло, но новые нотки уступчивости и покорности он чутко улавливал в словах и поведении братьев. От всего этого радостное волнение не оставляло его, и два дня праздников в Новгороде он пребывал в самом приподнятом состоянии духа. Впрочем, внешне ничего заметно не было. Никса прошел хорошую школу воспитания.

Обратимся наконец к главному предмету торжеств. Памятник в честь тысячелетия России был задуман в первые годы царствования Александра Николаевича. В 1857 году Комитет министров обсудил этот вопрос и предложил объявить открытый конкурс на лучший проект. Дата была выбрана, исходя из летописной легенды о призвании вождя варяжских дружин Рюрика в 862 году на княжение в Новгород. Александр предложение министров утвердил. В пору Крымского поражения и общего разлада умов казалось важным объединить Россию вокруг такого достойного повода. Был объявлен всенародный сбор пожертвований по подписке. Удалось собрать 72 507 рублей 711/4 копейки. Но проекту требовалось 500 тысяч рублей, и недостающую сумму выделила казна.

В апреле 1859 года царь утвердил условия конкурса. В них содержались требования отразить, во-первых, основные исторические вехи в истории государства, во-вторых, отобразить роль православной веры, как главного основания нравственного возвеличения русского народа. Но главное, памятник должен был выразить основную идею сооружения онаго: ознаменование постепенного, в течение тысячи лет развития государства Российского. Такова была сокровенная мысль Александра Николаевича, его вера и надежда.

К ноябрю 1859 года в жюри поступили 53 проекта от самых разных лиц. Всеобщий интерес сосредоточился на двух молодых художниках: двадцатипятилетием выпускнике Академии художеств Микешине и ученике скульптурного класса Шредере. Их проект был признан лучшим. По странному совпадению с давней историей Витберговского проекта Микешин не был скульптором-профессионалом, он был художником, но, также воодушевившись задачей, задумал уникальный памятник.

Основа монумента ему виделась в виде колоссальной державы – эмблемы царской власти, увенчанной скульптурами, олицетворяющими православную веру и Россию. Вокруг державы размещались шесть скульптурных групп, символизирующих основные этапы российской истории от Рюрика до Петра I. Пьедестал был украшен кольцевым горельефом с изображением выдающихся деятелей государственных, церковных, военных и литераторов. Общий вид памятника был схож с колоколом, и символика эта была понятна и многозначительна, напоминая о свободолюбивом и независимом новгородском вече.

Проект вызвал сильную критику со стороны профессоров скульптуры П.К. Клодта и H.С. Пименова, обвинивших авторов в полном отсутствии стиля и изящества, гармонии и величия, но тем не менее его утвердили. Прославленные скульпторы были по-своему правы, но не эстетика тогда была важна. Надлежало в ясных образах закрепить и передать потомкам память о славном прошлом для упрочения настоящего и созидания будущего.

Стоит заметить, что список лиц для горельефа составлял сам автор памятника и в него он не включил отца императора. Спохватились в самом начале 1862 года, когда лепка «государственных людей» уже подходила к завершению. Подсказал внимательнейший барон Корф, и в Академию последовало указание: «Сообразиться немедля о помещении на барельефе покойного императора Николая I». Микешин несколько изменил фигуры Воронцова и Сперанского и выкроил место для Николая Павловича, изображенного сидящим в кресле и как бы со спины слушающим доклад Сперанского. Эпизод этот весьма показателен для духа того времени.