Александр II

А ведь и адвокат, и присяжные, и публика в зале знали, что вскоре после покушения Засулич, 30 января, в Одессе произошло вооруженное столкновение социалистов с жандармами и полицией. 1 февраля в Ростове-на-Дону был убит рабочий Никонов, подозреваемый социалистами в доносительстве. 23 февраля в Киеве стреляли в товарища прокурора Котляревского, в листовках грозили смертью жандармскому офицеру Гейкину (он был убит в мае). В начале марта произошли волнения в киевском университете Св. Владимира, 120 студентов были исключены, 15 – высланы в административном порядке в отдаленные северные губернии. Во время проезда высланных через Москву студенты Московского университета выразили им свое сочувствие, выйдя на демонстрацию. В ход ее неожиданно вмешались торговцы Охотного ряда и толпы простонародья, пришедшие на помощь полиции и кинувшиеся на студентов с криком: «Бей изменников царя русского!..»

В наэлектризованной эксцессами и ожиданиями атмосфере общественное мнение колебалось меж двух полюсов – власти и ее противников. Первая давно растеряла доверие и моральный авторитет, но оставалась единственной скрепой государства и порядка. Вторые, критикуя очевидные промашки власти, расшатывая и государство и порядок, быстро набирали авторитет и сочувствие. И все же общественное мнение штука переменчивая, его могло качнуть в любую сторону.

Защитник Александров произносил последние слова:

– …В первый раз является здесь женщина, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести, – женщина, которая со своим преступлением связала борьбу за идею во имя того, кто был ей только собратом по несчастью всей ее молодой жизни… Если Засулич должна понести ответственность за свой поступок, то эта ответственность была бы справедливее за зло, действительно последовавшее, а не такое, которое не было предположено как необходимый и исключительный результат, как прямое и безусловное стремление, а только допускалось… Немного страданий может прибавить ваш приговор для этой надломленной, разбитой жизни. Без упрека, без горькой жалобы, без обиды примет она от вас решение ваше и утешится тем, что может быть, ее страдания, ее жертва предотвратит возможность повторения случая, вызвавшего ее поступок… Да, она может выйти отсюда осужденной, но она не выйдет опозоренной, и остается только пожелать, чтобы не повторялись причины, производящие подобные преступления, порождающие подобных преступников.

После напутствия председателя суда присяжные ушли на совещание и вернулись через десять минут.

– Нет! Не виновата!.. – едва успел произнести старшина присяжных заседателей, как крики восторга, истерических рыданий, грохот аплодисментов, крики «Браво! Молодцы!» слились в один вопль. Милютин с удивлением увидел, как аплодирует седовласый государственный канцлер. Многие обнимали друг друга, целовали. Александрова качали, а затем на руках вынесли из залы суда и несли до Литейной улицы.

Засулич отправили в Дом предварительного заключения и после совершения формальностей выпустили на улицу с вещами. Друзья подхватили ее на руки, посадили в карету и, пользуясь замешательством жандармов, увезли.

Императору тут же доложили и о решении суда, и об увозе террористки. Он отдал приказ о ее задержании и заключении под стражу до особого распоряжения. Другим приказом управляющий Домом предварительного заключения М. Федоров за столь поспешное освобождение Засулич был посажен на гауптвахту.

Монарший гнев пал на всех причастных к этому делу. Отказавшиеся выступить обвинителями В.И. Жуковский и С.А. Андреевский были наказаны: один был переведен товарищем прокурора в Пензу, другой уволен от должности. Конечно, первым следовало уволить Кони, но по судебным уставам 1864 года судья был административно несменяем. Нарушать закон император не желал. Некоторые ретивые сенаторы предлагали отрешить Кони от должности по приговору суда, но власти не решились пойти на эту меру. Пален пытался уговорить Кони добровольно подать в отставку, тот отказался и, будучи в немилости, продолжал служить. Палену же пришлось вскоре проститься с министерским креслом.

В мае 1878 года Сенат постановил удовлетворить кассационный протест товарища прокурора Кесселя и отменил оправдательный приговор Петербургского окружного суда. Дело было направлено на новое рассмотрение в Новгородский окружной суд, но второй процесс не начался: Засулич уже была в Швейцарии.

Можно было потребовать от швейцарских властей ее выдачи, как это было ранее с Нечаевым, но Александр Николаевич не видел в том смысла. Шеф жандармов А.Р. Дрентельн сообщил по этому поводу новому министру юстиции Д.Н. Набокову, что «по делу Веры Засулич Государю Императору благоугодно было повелеть ограничиться формальным вызовом Засулич, но не требовать выдачи ее от Швейцарского правительства».

Интересно мнение Достоевского о приговоре. В момент совещания присяжных он сказал соседу, журналисту Градовскому: