Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи

В мае восемьдесят второго года в Объединенной больнице-поликлинике на Мичуринском проспекте скончалась Серафима Яковлевна. Как-то, навещая ее незадолго до кончины, отец вместе со мной зашел в соседнюю палату. Там на кровати лежал, тоже доживая свои последние дни, Николай Алексеевич Пилюгин. Отец поговорил со своим старым боевым товарищем, постарался подбодрить, пожелал ему скорейшего выздоровления…

Сменивший Брежнева Андропов многое понимал и хотел многого, но начал с простого закручивания гаек, когда в рабочее время людей стали отлавливать в парикмахерских, банях, кафе, ресторанах и т. д. Все это делалось государственной машиной далеко не законными способами. Хотя многие считали, что новый правитель строг, но справедлив, однако необходимое повышение требовательности на чиновном уровне сводилось к ненужной дерготне и угрозам, в том числе с напоминаниями к делу и без дела 1937 года. Толку от этой суеты не прибавлялось, поскольку, людей, видевших государственные перспективы, по-прежнему было предельно мало, и их число отнюдь не увеличивалось.

Вскоре место Андропова занял К.У Черненко. А.И. Шокин прекрасно видел всю временность этого выбора, понимал подспудную борьбу за власть. Впрочем, и с Черненко у него были неплохие отношения еще с брежневских времен. Черненко приезжал на «Хроматрон», присылал поздравления, хотя по должности своей вроде был далек от электроники. Несмотря на некоторые внешние признаки возврата к брежневским обычаям, стабильности в работе не возникло, и дерготня продолжалась. Неожиданная смерть Д.Ф. Устинова в 1984 году сыграла свою роль в дальнейшей дестабилизации обстановки, резко отрицательно сказывавшейся на работе электронной промышленности. Менялись руководители, курировавшие оборонку, и каждый пытался привнести что-то новое, далеко не всегда лучше предыдущего.

Летом 1984 г. в Зеленограде рядом с главным входом в МИЭТ был торжественно открыт бюст А.И. Шокину как дважды Герою Социалистического Труда. Выбор места был обусловлен следующими основаниями: бюст должен ставиться на родине – родился герой в Москве, Зеленоград – район Москвы, вся идея МИЭТа принадлежала А.И. Шокину ну и, конечно, близость к новым поколениям. Автором бюста был скульптор И.Д. Бродский, известный своими памятниками Лермонтову на площади Красных Ворот и Ленину в Горках. С А.И. они познакомились, когда в Зеленограде было решено установить памятник В.И. Ленину, и был выбран вариант, предлагавшийся Бродским для Кремля, но не прошедший по конкурсу.

Тем же летом А.И. в последний раз посетил ГДР в составе правительственной делегации, возглавляемой заместителем председателя Совмина Л.А. Костандовым – Александр Иванович был с ним в хороших отношениях, считая сильной фигурой, много сделавшим для развития электронной промышленности еще в бытность министром химической промышленности. В ходе визита случилось несчастье – Костандов умер. Вечером в гостинице он почувствовал себя плохо, и ни у кого из находившихся рядом и у него самого не было даже элементарных лекарств для снятия сердечного приступа. К сожалению, А.И. Шокин был у себя в номере, позвать его сразу никто из находившихся с Костандовым почему-то не догадался – может быть постеснялись это сделать, не осознав серьезности случившегося. Уж у Шокина-то, больного с сорокалетним стажем всегда был с собой целый мешок всевозможных медикаментов. Немецкая «Скорая помощь», несмотря на вызов из правительственной резиденции, по каким-то причинам ехала минут сорок. За это время все-таки позвали Александра Ивановича, он попытался сделать хоть что-то находившемуся уже без сознания, хрипящему больному, но все оказалось слишком поздно. Теперь возглавлять делегацию пришлось А.И. Шокину, и в таком качестве он посетил в последний раз немецкого лидера Хоннекера. В октябре Александру Ивановичу исполнилось уже семьдесят пять лет. В связи с этой датой 26 октября вышел указ о его награждении орденом Октябрьской Революции, подписанный Черненко.

В последние годы работы, выпавшие на времена Андропова и позже, А.И. пришлось особенно часто вставать на защиту работавших в его системе людей. В своих оценках сотрудников министерства, директоров он всегда исходил прежде всего из деловых качеств и заслуг и, когда на них начинали атаку за какие-либо прегрешения морального, или меркантильного характера, не считал этого достаточным основанием для освобождения от должности.