Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

Невдалеке от берега, как часовой при входе в широкий залив, виднелся островок Лада.

На самой северной оконечности, рядом с устьем Меандра, громоздились корабли Неарха. Их вытащили на сушу и защитили рвом и частоколом на случай высадки неприятельской пехоты.

Триста кораблей Великого Царя посреди залива казались издали игрушечными корабликами.

– Невероятно! – воскликнул Каллисфен. – На этом участке моря, в пространстве, которое можно обозреть взглядом, когда-то решилась судьба персидских войн: этот островок близ города и есть Лада, где флот восставших греков был уничтожен персами.

– Сейчас Каллисфен устроит нам урок истории, какими его дядя пичкал нас в Миезе, – проворчал Гефестион.

– Помолчи, – одернул его Александр. – Не зная прошлого, не поймешь настоящего.

– А там, на мысе Микале, – невозмутимо продолжал Каллисфен, – двадцать пять лет спустя наши отплатили персам. Греческим флотом командовал спартанский царь Леотихид, а персы вытащили свой на берег.

– Любопытно, – сказал Гефестион. – А сегодня роли поменялись.

– Да, – согласился Александр, – и наши люди, удобно устроившись в тени, едят свежий хлеб, а персы на кораблях три дня жарятся на солнце и питаются сухарями, если у них еще остались сухари. Потребление воды уже ограничили до одного или двух черпаков в день. Им придется принять решение: или напасть, или убраться отсюда.

– Смотри! – привлек его внимание Гефестион. – Наши осадные машины двинулись. Еще до вечера они будут под стенами города, а завтра начнут ломать укрепления.

В этот момент прибыл верховой гонец от «Острия» с сообщением.

– Государь! Донесение от генералов Пармениона и Клита, – объявил он, протягивая табличку.

Царь прочел:

Парменион и Клит – царю Александру

Здравствуй!

Варвары сделали три попытки высадиться в разных местах побережья, чтобы запастись водой, но были отбиты.

Желаем пребывать в добром здравии.

– Великолепно! – обрадовался Александр. – Все идет так, как я и предполагал. Теперь можем даже спуститься.

Ударив Буцефала пятками, он спустился по тропинке к заливу, чтобы подойти поближе к колонне стенобитных машин, двигавшейся по дороге в направлении Милета.

Там его встретил Евмен:

– Ну что? Как смотрится снизу?

– Изумительно, – ответил за Александра Гефестион. – Видно, как персы подрумяниваются на медленном огне. Скоро будут готовы.

– А знаете, кто к нам приехал?

– Нет.

– Апеллес. Он закончил конный портрет и хочет показать его тебе, Александр.

– О боги! Мне сейчас не до картин. Я занят войной. Поблагодари его, заплати и скажи, что мы увидимся, когда у меня будет время.

– Как хочешь, но у него случится разлитие желчи, – предупредил Евмен. – Ах, забыл: о Мемноне никаких известий. Совсем никаких. Он словно растворился.

– Не верится, – сказал царь. – Этот человек слишком хитер и чересчур опасен.

– Дело в том, что никто из нас никогда его не видел. Никто не знает его в лицо. Говорят даже, что в бою у него не было никаких знаков отличия. Он сражался в коринфском шлеме без гребня, полностью закрывавшем лицо, оставляя лишь глаза. Трудно опознать человека по одному взгляду в сумятице сражения.

– Конечно. И все же это исчезновение меня не убеждает. Вы разыскали греческого врача, который его лечил? Парменион говорит, что он из Абидоса, некто Аристон.

– Он тоже исчез.

– Вы наблюдаете за его домом в Зелее?

– Там больше никого нет. Одни слуги.

– Не прекращайте поисков. Этого человека следует опасаться больше всего прочего. Это самый опасный из наших противников.

– Сделаем все возможное, – ответил Евмен и зашагал вслед за машинами.

– Погоди! – окликнул его Александр.

– Слушаю тебя.

– Ты сказал, что здесь Апеллес?

– Да, но…

– Я передумал. Где он?

– Внизу, в морском лагере. Я приготовил ему шатер и ванну.

– Ты поступил правильно. Увидимся позже.

– Но что…

Не успел Евмен закончить фразу, как Александр уже галопом помчался в направлении морского лагеря.

Апеллеса очень раздражало, что никто здесь им не восхищается. Среди этих неотесанных личностей не нашлось практически никого, кто относился бы к нему как к величайшему художнику современности. Зато окружающие, забыв обо всем, воздавали должное Кампаспе, которая обнаженная купалась в море, а потом разгуливала в коротеньком военном хитоне, едва прикрывавшем лобок.

Он обрадовался, когда, спешившись, к нему с распростертыми объятиями направился Александр.

– Великий мастер! Добро пожаловать в мой скромный лагерь, но ты не должен был… Я бы сам пришел к тебе при первой же возможности. Мне не терпелось увидеть плод твоего гения.

Апеллес слегка наклонил голову:

– Я не собирался отвлекать тебя от такого важного предприятия, но в то же время сгорал от нетерпения показать свою работу.

– Где же она? – спросил Александр; теперь его и в самом деле разбирало любопытство.

– Здесь, в шатре. Пошли.

Царь заметил, что Апеллесу установили белый шатер, чтобы свет внутри рассеивался равномерно, ослабляя контраст с цветами картины.