Александр Македонский. Царь царей. Книги 1 - 3

Обхватив друга за шею, Александр увидел перед собой лицо юного улыбающегося бога. Над ним склонился живой Дионис.

Разящие наповал стрелы Эроса пронзили обоих. Они поняли друг друга без слов.

Это были острые, незабываемые минуты наслаждения. Завтра их ожидала битва. От предстоящей впереди опасности все чувства были обострены и неповторимы.

Гефестион поднялся первым и снова опустился перед возлюбленным другом на колени, закрыл рану губами и держал так, пока не остановилась кровь. Они молчали. Гефестион стоял на коленях в воде, а Александр лежал на песке, и яркое синее небо слепило ему глаза.

Чуть погодя Гефестион нагнулся, ополоснул лицо, распрямился и увидел улыбающегося Александра.

«Теперь мы один человек, – сказал будущий владыка мира».

Гефестион отнес царевича к Букефалу и, когда тот вскочил на коня, порвал свой хитон и перевязал ему пораненную ногу.

Когда Гефестион увидел Таиду рядом с Александром, он рассмеялся и сказал, что женщина всегда недолюбливает друзей своего любовника, затем не на шутку огорчился. Он сам никогда и ни с кем не изменял Александру, и Александр ценил верность друга больше всего на свете.

Сейчас они снова были единым целым.

Александр снял тиару и, крепко поцеловав друга в губы, первым заговорил:

– Я ждал, когда ты поправишься. Теперь вместе будем ловить Дария, захватим Сузы, Экбатаны, Персеполь, пройдем все страны на пути к Индии и океану, затем возвратимся в Вавилон. Вавилон, город чудес, будет столицей моего государства.

Царь повел друга в тронный зал, приблизился к высокой, длинной лестнице, ведущей к трону, стал подниматься…

Гефестион подошел к подножию лестницы, поднял вверх голову, следя за идущим по ступеням царем, позвал:

– Александр!..

Царь обернулся.

– Ведь перед битвой при Гавгамелах ты обещал, что она будет последней.

Александр сел на трон. Он был настроен решительно:

– Ты, Гефестион, как никто знаешь и понимаешь меня. Ответь!.. Можно ли остановиться, когда дорога на Восток открыта передо мной?..

– Нет! – был ответ друга.

– Я никогда не сомневался в тебе. Мы пойдем вместе до конца. Запомни: только те, кто смертельно завидуют моей славе, говорят о возвращении в Македонию. А большинство просто не привыкли к таким грандиозным победам, к таким обширным завоеваниям. Их устаревшие идеи мешают мне. И мы избавимся от всех, стоящих на моем пути.

Александр замолчал, будто всматриваясь в будущее, открытое только ему одному. Неожиданно встал с трона, поспешно спустился к другу. Приблизившись к Гефестиону, приложил к его губам перстень с царской печатью, приказывая хранить тайну. Словно самому себе, поведал свои мысли:

– Гефестион, мы пройдем через персидские земли и земли индов. Я сделаю весь мир единым государством. Я смешаю все народы, каждому повелю считать своим отечеством всю землю… Эллада и Азия будут едины… Но на все это Хронос отмерил мне очень мало времени…

Гефестион содрогнулся.

X

В эту ночь Таида долго не могла заснуть. Из ума не шли три образа: Александр, Птолемей и Персей.

Сегодня утром, когда Таида, прогуливаясь после завтрака по парку с Птолемеем, случайно выглянула на улицу, то увидела дорогую открытую повозку, в которой сидел Персей. Она сразу же поспешила в дом, сославшись на легкое недомогание, вызванное жарой.

Таида пока ни о чем не рассказывала Птолемею, так как ждала удобного момента, боясь, что ревнивый Птолемей неправильно поймет причину ее приезда в Вавилон. Кроме того, она надеялась на скорую встречу с Александром.

Сейчас, ночью, она содрогнулась, неожиданно вспомнив, как в Афинах Персей осушил кубок Исиды. Что означает в ее судьбе этот знак? Персей подчинит ее своей воле или?.. В памяти всплыли неистовые ласки, затем статуэтка Эринии, богини мщения, с собачьей головой и крыльями летучей мыши. Она не сомневалась, что это был подарок Персея, как угроза, если она не подчинится его воле.

Таида дотронулась до плеча Птолемея, но он не услышал ее. После бурных ласк он крепко спал. Было нестерпимо душно. Даже матрасы из козьих шкур, наполненные холодной родниковой водой, не спасали от жары.

Ощущение беспомощности и одиночества растревожило Таиду.

Еще мысленно кружась вокруг Александра, Птолемея и Персея, она задремала и вдруг отчетливо увидела себя с факелом в руке, сжигающей все на своем пути.