Александр Великий. Мечта о братстве народов

В многоэтажных постройках Тира, самых настоящих многоэтажных домах, где в мирные времена проживало сорок тысяч человек, не ощущалось никакой нужды. Глубокие колодцы давали достаточное количество воды. В кладовых было сложено продовольствие. Многие женщины и дети для пущей безопасности были отправлены в город союзников Карфаген. Жители Тира охраняли подход к двум гаваням, египетской и сидонской, и своими вылазками постоянно мешали сооружению дамбы. Они по-настоящему испугались лишь тогда, когда однажды утром увидели двух чудовищ, медленно вползавших на вершину дамбы. Это были высокие — пятидесятиметровые — двигавшиеся на четырех колесах осадные башни с покрытыми известью рамами, увешанные овчиной; их верхний, двадцатый ярус был снабжен подъемным мостом. Эти башни македоняне втащили и установили, можно сказать, голыми руками. Настоящие шедевры плотницкого искусства!

На башнях находилось разработанное греческими инженерами и основанное на принципе вращения оружие, которое, в отличие от арбалета с его натянутой тетивой, развивало силу метания с помощью нескольких вращающихся тетив и повышало, таким образом, дальность действия. Тяжелейшие камни улетали на расстояние до четырехсот метров. Машины для метания пучков стрел также во многом выигрывали благодаря вращавшимся пружинам. Спартанский царь Архидам, наблюдая в действии эту античную технику, призвал самого Зевса в свидетели собственного изумления и ужаса: «Какая здесь польза от человеческого мужества и человеческой храбрости?!»

Однако эти два качества человеческого характера оставались еще в чести, и жители Тира продемонстрировали их, подогнав к округлой вершине дамбы корабль, до отказа набитый щепками, смолой, серой, и в последний момент воспламенив взрывоопасную смесь, в то время как их ударные группы со всех сторон мешали македонянам тушить объятые огнем осадные башни.

^{Рис. 3. Чтобы взять островной город Тир, македоняне должны были насыпать дамбу}

Когда Александр возвратился из десятидневной карательной экспедиции против горных племен Ливана, которые постоянно нападали на его лесорубов, трудившихся для строительства дамбы, он приказал расширить мол, чтобы установить большее количество башен. Но на каждый его ход жители Тира отвечали контрходом. Стрелы его метательных машин они отводили вращающимися мраморными колесами; удары больших камней смягчались вывешенными на стенах мешками с водорослями; сброшенные в море скалы делали узкий морской пролив практически несудоходным. Казалось, македоняне смирились с судьбой и осознали свое бессилие. Но вот Александру приснился сон о том, что его дразнит сатир, пытается поймать в свои сети, танцует вокруг, но ему, наконец, удается схватить рогатого и хвостатого лесного духа. Едва только прорицатель Аристандр узнал об этом, как ему тут же открылась разгадка: «са — тир» означает «Тир будет твоим!» Позже, в другом сновидении, является величественный предок Геракл, называет своего царственного потомка по имени и указывает рукой, с которой капает кровь, на стены города.

Казалось, сны были как по заказу, но они уже так не воздействовали на боевой настрой армии, как это случалось прежде. Должно было произойти другое событие, чтобы убедить солдат в победе над Тиром: после известия о том, что родные города находятся в руках македонян, корабли из Сидона, Арада и Библа покинули персидский флот и возвратились в свои гавани. Именно это предсказывал Александр. А поскольку и моряки кипрских галер, ультрасовременных для того времени пятивесельных судов, решили переметнуться к македонянам (предательство было уже вопросом времени), то у полководца, который несколько поторопился с роспуском собственного флота, вдруг появилось явное преимущество в военно-морских силах. Все это было прямо-таки «в духе Александра».