Александрия. Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века

Александрия

Сие рек, Александр на великого своего коня всед и шелом на главу свою положив, воиньство свое на три части раздели и уряди, сам же в макидонском полку идяше...

И тако скочившу борзо, ударишася и оружья обломиша, и тако пилатикы и рогатинами ударишася и мечи исторгоша.

Перси же не могуще мечей острых макидоньскых терпети и начаша бегати, а макидоняне начаша их гоняти. (л. 84).

Сказание о Мамаевом побоище[300]

И вседе (Дмитрий Донской, — О. Т.) на избранный свой конь и взем копие свое и палицу железную и подвижеся ис полку и въсхоте преже всех сам битися с погаными от великиа горести душа своеа, за свою великую обиду и за святыа церкви и веру христианьскую.

И съступишася грозно обе силы великиа, крепко бьющеся, напрасно сами себе стираху... На том бо поле силнии плъци съступишася... И бысть труск и звук велик от копейнаго ломлениа и от мечнаго сечения, яко немощно бе сего гръкого часа зрети никако же, и сего грознаго побоища...

Сынове же русскые, силою святого духа и помощию святых мученик Бориса и Глеба, гоняще, сечаху их, аки лес клоняху, аки трава от косы постилается у русскых сынов под конскые копыта.

* * *

Подведем итоги нашим наблюдениям над стилем Александрии. Строгая этикетность в изображении явлений действительности и характера человека являлась серьезным тормозом на пути к «открытию» характера литературного героя, на пути к реалистическому отражению жизни, без которого немыслима современная литература. В то же время приходится признать, что древнерусский читатель не рассматривал этикетность как недостаток, препятствие, которое надо устранить с пути развития литературы. Вероятно, большинство писателей и читателей древней Руси смотрело на этикетность как на необходимую условность, условность, без которой немыслимо ни одно искусство. С этой условностью на каком-то этапе развития литературы не просто мирились, ее, наоборот, развивали, ревностно следили за ее соблюдением. Небольшая, но вполне сознательная стилистическая правка, проведенная русским редактором в тексте Александрии, свидетельствует об этом совершенно определенно.

Все то, о чем говорилось выше, отличает Александрию от современных романов. Но что ее с ними сближает? В Александрии нет еще характеров, но есть немало тонких психологических наблюдений, верных зарисовок отдельных эмоций, правда раскрывающихся по преимуществу через высказывания или внутреннюю речь персонажей. Это и есть первые ступени литературного процесса, приведшего впоследствии к открытию характера литературного героя.[301] Александрия обладает достаточно сложной композиционной структурой, почти не отличающейся от композиционных принципов современного романа. Александрия интересна не только как свидетельство духовных и эстетических запросов читателя средневековья, она представляет значительную веху в истории развития русской беллетристики, русской светской прозы.

О. В. Творогов.

КОММЕНТАРИЙ

В комментарии применены следующие сокращенные обозначения источников и исследований:

Арриан — Арриан. Поход Александра. Перевод Μ. Е. Сергеенко. М.—Л., 1962.

Диодор — Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Там же, Дополнения, стр. 294—366.

Веселовский — А. Н. Веселовский. Из истории романа и повести, вып. I, Греко-византийский период. — СОРЯС, т. XL, № 2, СПб., 1886.

Геродот — Геродот. История, тт. I—II. Перевод Ф. Г. Мищенка, М., 1885—1886.

Иосиф Флавий — Флавий Иосиф. Иудейские древности, тт. I—II. Перевод Г. Г. Генкеля, СПб., 1900.

Истрин — В. М. Истрин. История сербской Александрии в русской литературе, вып. I. Βιος Αλεξάνδρου. Одесса, 1909.

Курций Руф — Квинт Курций Руф. История Александра Македонского. Перевод под ред. В. С. Соколова, М., 1963.

Нов. — Приповетка о Александру Великом у Староj српскоj кгьижевности. Критички текст и расправа од Стоjяна Новаковиhа. — Гласник српског ученог друштва, од. 2, кнь. IX, Београд, 1878.